Читаем В канун Рагнаради полностью

Заговорили, завозились и остальные, понемногу возвращалось к ним умение управлять своим телом. Толик и Галочка уже сидели, опираясь спинами друг о друга, переговариваясь тихо, неслышно для прочих. Антону удалось даже встать (правда, с третьей попытки). Он покачивался на подгибающихся ногах, долго растирал ладонями лицо. Потом сказал — не прохрипел, а сказал, четко и внятно:

— Ребята, надо идти.

Виктор встал на колени, помог Наташе сесть, огляделся. Вокруг зубчатыми горными хребтами громоздились рыжие насыпи комковатой глины. Господи, и куда же это занесла нелегкая? Кратер какой-то...

— Ребята, надо идти, — настойчиво повторил Антон. — Эти две линии были рассчитаны на случайных гуляющих. Мы их прошли. Теперь упыри знают, что мы не просто так шляемся, а прорываемся к центру. С минуты на минуту они возьмутся за нас всерьез. Надо спешить, ребята.

— Дай отдохнуть, — поморщился Толик. — Девушки совсем из сил выбились. Ничего нам твои упыри не сделают, вот они у меня где, твои упыри... — он хлопнул ладонью по гулкому прорезиненному футляру, заговорил снова, и в голосе его была мечтательность. — А все-таки я это здорово придумал, вот. Главное, стоило только мне понять, что корешки, которыми машина упырей врастала в головы Хромого и Кошки — это провода, как сразу все и придумалось. Раз центр передает, значит, должна быть антенна. Раз энергия упырей идет по металлическим проводам (помнишь, Наталья, я тебя допрашивал, как выглядели корешки?), значит, и антенна металлическая, вот. Ка-ак звезданем по этой антенне, да ка-ак пойдет по проводам... Может, и не надолго, но все у них вырубится, все... — он нежно погладил футляр, прижался к нему щекой. — Пятьдесят микрофарад! Семьдесят киловольт! Мечта...

Галочка с легким раздражением одернула будущего супруга:

— Помолчи, хвастун. А если неймется поболтать, то уж лучше объясни, как работает металлоискатель.

Толик покорно принялся объяснять, но Виктор прикрикнул вдруг:

— А ну, тихо! Антон, быстро: о чем ты сейчас думаешь?!

— Об огнемете... — Антон растерянно поморгал, и вдруг понял, уставился на Виктора круглыми глазами. — Считаешь, что потрошат мозги на предмет выяснения наших возможностей?

Виктор закусил губу, кивнул:

— Ага. Я, к примеру, сейчас размышлял об устройстве взрывпакета. Вдумчиво так размышлял, детально. А Наташа — гад буду, если она думала не про кость... Так, Наташ?

Ответа не последовало, потому что Наташи не было рядом. Наташа осторожно и медленно уходила к дальней глинистой гряде.

Виктор вскочил:

— Наташа, вернись!

Она не оглянулась, не замедлила шаг. Только раздраженно отмахнулась: не мешай...

— О, господи! — перепуганный Виктор в три прыжка догнал ее, схватил за плечи, встряхнул. — Что с тобой, что?!

— Да не бойся, глупый, — Наташа коротко глянула ему в глаза, улыбнулась мельком. — Тише, спугнешь...

— Кого?!

— Смотри, — Наташа говорила срывающимся шепотом. — На самом гребне, чуть-чуть левее серого камня — видишь?

Нет, Виктор не видел. То-есть гребень он видел, и камень — растрескавшийся кусок бетона в ржавой путанице арматуры — тоже, но больше не видел ничего.

— Собачка, — сказала Наташа.

Да, действительно... Маленький песик, кудлатенький, рыженький — поэтому, наверное, и не замечал его Виктор на рыжей глине. Острая мордочка, забавные лопушки ушей, хвост уложен на спину кренделем... Симпатичный такой песик, серьезный. Откуда он здесь?

Наташа позвала тихонько:

— Песька, песенька! Иди сюда.

Не шевельнулся песенька, только задергал влажной пуговкой носа да зарычал — негромко, но вполне слышимо, не по размеру как-то.

— Глупый, — Наташа сделала еще несколько осторожных шагов вперед. — Не бойся, маленький. Иди к нам.

Но песик не хотел к ним. Песик отпрянул назад, метнулся туда-сюда по неровному сыпучему гребню (сухая глина шуршащими ручейками потекла из-под его лап) и вдруг вскинул мордочку к выцветшему горячему небу, залаял — тонко, отрывисто, зло. А глина шуршала, струилась по запекшемуся гладкому склону, сильней, все сильней... Не многовато ли для слабеньких лапок крошечной собачки? И вдруг — будто шевельнулись хищные зубчатые изломы глинистого гребня, будто вдруг стало их больше: вспухли, выпятились из-за них, зачернели на фоне неба остроухие головы.

Было тихо — только шорох льющейся глины и частое влажное дыхание множества нетерпеливых пастей, щерящихся там, наверху. А потом по нервам полоснул истошный визг Антона: «Назад, идиоты!!! Витька, назад!!!», и гребень сорвался беснующейся лавиной многоголосого, клокочущего осатанелой яростью лая.

И Виктор не выдержал. Опрометью, волоча растерявшуюся Наташу за шиворот — уж прости, не до нежностей! — кинулся он обратно, к остальным, под защиту антонового огнемета. И свора, увидев спины бегущих, обрушилась вниз по сыпучей крутизне — дикое стремительное месиво рыжей пыли и рыжей шерсти, желтых слюнявых клыков, глаз, полыхающих зеленым племенем зверства...

А Антон надсаживался в яростном крике: «Падайте, кретины! Падайте!» Но Виктор не соображал, что они с Наташей бегут прямо на огнемет и не дают стрелять, а когда сообразил, было уже почти поздно.

Перейти на страницу:

Похожие книги