В капкане

— А потерпевшему, думаешь, щекотно было?!

— Он сам виноват.

— Конечно. Это же он в твой дом ворвался. Он драку устроил, он хозяина избил.

— Я туда зашел друга проведать — два года не видел. В той квартире раньше парень с дедом жили.

Полынцев слегка ослабил захват.

— Ну, и что. В чем проблема?

— Ни в чем. Я только спросил: куда, мол, они переехали? А тот на меня матюгами погнал: достали, мол, идите все кобыле в хвост, не знаю, мол, ничего, и все такое прочее. Урод, короче. Ну… и вот.

— Что, «и вот»?

— Вот… не сдержался.

Из-под кровати донесся поникший голос фискала.

— Мужик не стал ничего объяснять, сказал, что недавно купил эту квартиру, и куда переехали старые хозяева, не знает.

Полынцев отпустил захват.

— И что с того? Ну, переехали люди, он-то здесь при чем? Считаете, это повод для драки?

Зотов поднялся на ноги, растирая покрасневшую ладонь.

— Это — не повод. А то, что он меня в грудь толкнул — повод. Я его, козла, руками не трогал, по-человечески спрашивал.

— Разберемся, — кивнул Полынцев, вынимая из-за пояса наручники. — Сам пойдешь или на привязи?

— Сам, — подтягивая штаны, буркнул Зотов. — Свисток, блин, в фуражке, — добавил он уже шепотом.

Глава 2

В кабинете следователя Вишняковой пахло французскими духами и библиотекой. Первое — оттого что вчерашняя выпускница юридического института питала слабость к импортной парфюмерии. Второе — потому что широкий канцелярский стол, занимавший едва ли не половину помещения, был завален выпотрошенными из сейфа уголовными делами.

— Апчхи! — вместо привычного «здравствуйте» громыхнул Полынцев, появившись в дверях кабинета.

Вишнякова, стоя на обшарпанном стуле перед высоким, с антресолью, шкафом, ответила гостю тем же.

— Псхи! — чихнула она тоненько, будто кошка, понюхавшая луковицу.

— Будь здорова, — кивнул Полынцев, оглядывая стройную фигуру девушки.

— И ты расти большой, — пожелала она взаимно.

— Спасибо, и так не маленький, — ухмыльнулся он, поправляя заколку на форменном галстуке.

— Кто? — неожиданно уточнила Вишнякова.

— Я! — повторил он уверенно. — Метр восемьдесят — ровно.

— А мне кажется, что ты себя несколько превозносишь.

Полынцев незаметно выпрямил спину.

— Крестись, если кажется.

Она спрыгнула со стула, от чего небольшая приятной округлости грудь колыхнулась под легким бежевым платьицем, бросила на стол пачку чистых протоколов и, вытянувшись в струнку, подбоченилась.

— Ну?!

— Что, ну? — недоуменно спросил он, видя свое отражение в карих девичьих глаза, сверкающих под пышной каштановой челкой.

— У нас с тобой плечи на одном уровне — видишь?

— И что с того?

— А во мне — метр семьдесят, ровно.

— Прибавь к ним каблуки.

— Невысокие. Заметил?

Разумеется, он заметил, только не совсем понял: девушка проявляла к нему определенный интерес или попросту издевалась? Это нужно было немедленно выяснить.

— Инна, — нерешительно переступил он с ноги на ногу. — Ты со мной типа заигрываешь, или издеваешься?

— Хороший мальчик, прямой, как рельса, — кивнула она, опускаясь на стул, — С чем пожаловал, загадочный ты наш?

— О Зотове узнать. Возбудила или нет?

— Зотова, кажется, возбудила. Чуть в любви на допросе не признался.

— Ничего удивительного. Он недавно из армии вернулся, на юбки еще не насмотрелся. После службы кровь в жилах бурлит. Я его понимаю.

— А я нет, потому как в армиях не служила и на юбки не смотрела. Но, думаю, что за трое суток бурлящая кровь слегка поостынет.

— Неужели задержала?

— Естественно. А что с ним церемонится.

— Зря. Дело-то плевое. Можно было бы и подпиской обойтись.

Инна свела к тонкой переносице черные стрелочки-брови.

— Ты сюда пришел указания мне давать?!

Зная болезненное отношение следователей к своей процессуальной независимости, он быстро замазал образовавшуюся трещину.

— Я из профессионального интереса — сессия на носу.

В юридическом институте, где ему предстояло сдавать экзамены, преподаватели нередко интересовались делами из следственно-оперативной практики. Зачастую, грамотно построенный рассказ помогал вытянуть и теоретическую часть билета. Полынцев учился, в целом, неплохо, но, заметив, что с профессором можно спорить, прикрываясь личным опытом, он к концу второго курса, без малого, стал отличником. Спасительная фраза «А практика идет по другому пути», — не раз помогала ему в нелегких учебных баталиях. Не всегда, но в семи случаях из десяти, эта уловка срабатывала.

— По-хорошему, можно было и не задерживать, — смягчив тон, согласилась Инна. — Но я не переношу, когда подследственные клеятся прямо в кабинете. Я следователь, а не девочка с улицы.

Полынцев, сняв фуражку, взъерошил примявшийся бобрик.

— И почему все красивые девушки такие злые?

— Потому что в зеркало надо смотреться, прежде чем красавиц клеить.

Он бросил взгляд в зеркало, висевшее у вешалки перед выходом.

— Э-хе-хе. Может, ты и права.

— Посмотрелся? — ехидно уточнила красавица.

— Ну, — вздохнул он невесело.

— Тогда иди своей дорогой, не трать время попусту.