В капкане (СИ)

Литровая бутылка воды, выпитая им за один раз, помогла ему немного успокоиться. Он закрыл холодильник и уперся лбом в дверцу смотря себе под ноги. Они сейчас казались ему чужими. Такие ватные и непослушные. Он отдышался и прислушавшись к сердцу, которое все-таки выровняло свой бег, выпрямился. Истерика и паника прошли. Влад рассмеялся над самим собой и шагнул к кухонному шкафу, что весел под потолком. За дверцей которого скрывалось одна вещица.

Серебряный портсигар. Женин подарок на новый год. Первый и последний. Одновременно слишком дорогой сердцу, чтоб избавиться от него совсем и приносящий Владу огромную боль и тоску, чтоб пользоваться им или просто видеть. Напоминая даже своим предназначением о том, как же красиво, Женя забрала у него первую сигарету. Завела его тогда до режущего предела этим жестом, а на самом деле, так просто и легко, украла его черствое сердце. Там то, на дне этого портсигара и лежала заветная бумажка.

Он ее спрятал тогда и забыл. Заколотил! Выкинул за пределы своей банки, в которой прятался от реальности. А она же была перед глазами, и тот капитан с ее, с Жениными, светлыми глазами, тогда выложил ему все на блюдечке, да с голубой каемочкой! Но Влад просто тонул в своем горе и не хотел всплывать на поверхность.

Прочитав Женины строчки еще раз, Влад сказал;

— Ты же всегда делаешь только то что хочешь! — он ударил себя кулаком в лоб и пересыпав сигареты в портсигар отправился первым делом в душ.

Уже через час он выследил Платова, не обращая внимания на звонки Сорина и другие, те, что по работе. Тот был на своем рабочем и на часах было еще рано, но к обеду Платов вышел из здания администрации и сев в свою черную ауди, двинулся в сторону выезда из города. Влад следил за ним отчетливо понимая, что только рыжий Платов сможет привести его к Жене. Не веря тому, что она скрыла все от него и выбрала в помощники этого ублюдка, Влад наблюдал за ним. Платов остановился у пекарни, на парковке которой стояла та самая, якобы сломанная тундра. Он забежал в пекарню разговаривая с кем-то по телефону, и Влад не сомневался, что тот говорит именно с Женей. Его разрывали очень сильные чувства и желания. От захватывающей дух нежности и счастья, до дикого и еле удерживаемого самим Владом, желания придушить, причем сразу обоих.

Платов вышел из пекарни с увесистым пакетом и ожидаемо вместо ауди пересел в тундру. Влад двинулся за ним, осторожно, боясь спугнуть. Ему необходимо было, во что бы то не стало, увидеть Женю со стороны. Не касаясь Платова и не выдавая себя для Жени, иначе был слишком высокий риск не совладать с собой и убить обоих не разобравшись.

Когда Платов съехал с трассы к обычному дачному поселку, Влад совсем отстал от него, упустив его из вида специально. Прокатиться по всему поселку и обнаружить приметную тундру у нужного дома не составило ему труда. Завидев вдалеке эту машину у участка с кирпичным домиком, из трубы которого к небу тянулся серый дымок, Влад тут же остановил свою машину. Добежав по дороге вдоль трех участков, он оказался перед окном домика и увидел Женю.

— Живая! — расплываясь в улыбке как дурачок, констатировал Влад и тут же прикрыл ладонью рот.

А они его не увидели. Женя активно рылась в пакете из пекарни, что вытаскивала и ее личико было озарено счастьем. Рыжий, как про себя его называл Влад, уносился из комнаты куда-то и возвращался обратно, то с чашками, то с тарелками. Они о чем-то весело разговаривали, но сквозь пластиковые окна, Владу не было слышно, о чем.

Когда рыжий припер в комнату и водрузил на круглый стол, большой, пузатый чайник, они оба уселись за него. Он разлил горячий чай по чашкам. Женя такая уютная в сером толсто вязанном, явно мужском свите, с высоким горлом и двумя косицами, впивалась в огромный кусок свежего пирога и о чем-то задорно беседовала с Платовым. Они смеялись. А когда Женя, бросила в Платова сушкой Влад и без того закусивший собственную ладонь до боли, не выдержал и рванул обратно к своей машине.

Глава двадцатая.

Все ночи, Женя плохо спала. При Платове она еще держалась, а вот когда оставалась в доме одна, на нее накатывала тоска. Все два месяца, с каждым днем все больше, она хотела расплакаться, но не могла. Лишь глаза жгло, и голова начинала болеть.

Все тревоги, что роились словно пчелы в ее душе, щекотя изнутри своими мерзкими крылышками, отступали лишь когда за окном показывалась знакомая тундра.

Женя ждала Платова не только потому что перед ним нужно было держать лицо, и она хорошо это делала, она ждала еще и вестей. Время шло, но ничего не происходило. Все ниточки что Женя оставила для Влада, потому что не могла сказать ему правду, остались им незамеченные.

Но она не хотела верить в то, что он не обратил на них внимания, не стал докапываться до истины. Не обратил внимания на то, что Платов так и остался никем, не тронут, хотя Влад точно знал, что компромат на него имелся.