В катакомбах времени

Авдей Казимировимч сглотнул, утихомиривая подступившую к горлу теплую колючую ласковость, внезапно подхватил взвизгнувшего Саньку и перекинул себе на плечо. Тот обрадовано взбрыкнул поцарапанными ногами. Старпом подошел к старому дивану и сбросил мальчика на теплый потертый сатин неопределимого за давностью лет цвета, под которым обиженно взвизгнули пружины…Из-за этого дивана была настоящая война между старпомом и боцманом. Моложавый, всегда опрятно одетый боцман Тахтамышев Стас Тарасович около года прицеливался выбросить в пасть аннигилятора «эту реликвию ржавой ностальгии, которую один впавший в детство бородач, не будем показывать пальцем, потащил на научный корабль…». На что Авдей сначала сдержанно возражал, а потом распалялся, превращаясь в грозную смолокурню (без трубки старпома практически никогда не видели), и громко неистовствовал по поводу некоего «склеротичного очкарика, который забыл, как сам протащил на корабль груду ржавого железа, чересчур громко названную коллекцией металлов… Он, старпом, тогда посмотрел на такое самоуправство сквозь пальцы, но ведь память у него, старпома, пока в хорошем состоянии, не то, что у некоторых… Можно и вспомнить…». Так они распалялись до такой степени, что гордо расходились, горячо уверив друг друга в обоюдном неприятии. А спустя час-другой уже все знали, что они снова сидят в кубрике и азартно режутся в шашки, благополучно просиживая штаны на злополучном диване…

Санька увидел на столе, хоть и единственном в кубрике, но огромном и обитом зеленым бархатом, куб многомерных шашек. Он соскочил с дивана и спросил:

— Кто победил?

— Дитя мое, — старпом печально встопорщил усы. — Видишь ли…

— Ясно, — Санька деловито вернул разноцветные шашки на свои места. — Ты какую позицию вел?

— Ух… «Пятый белый кит раджи». Так, вроде бы, называется.

— А Стас Тарасович?

— «Авоську», — твердо ответил Авдей.

— «Ножницы» пробовал?

— А как же, — Авдей копался в карманах. — Но наш несносный боцман бросил в меня «Бомбу»… Ага, вот он…

— Уау, — не сдержался Санька, увидев, что достал из неприметного кармана старпом, и с надеждой, не веря своим глазам, спросил шепотом:

— Это правда ОН?

— Да. Я сегодня нашел его в пустыне. Верно говорят, что квирины шляются от планеты к планете. Не думал я найти здесь, на… э… заднем месте вселенной, космического рака. Вот его-то я и хотел тебе подарить в преддверии твоего дня рождения.

В Санькины ладони упал теплый шарик, похожий на ощупь на комок мягкой пушистой шерсти. Выглядел же квирин совсем не так, как ощущался. Он был похож на кусок крупнозернистой пемзы, поры которой были залиты разноцветным стеклом. Так выглядит пемза, если опустить ее в банку с водой. Старпом отчего-то нахмурился и спросил:

— Знаешь, как обращаться?

— Конечно, — тихонько, чтоб не сдуть с ладони невесомый подарок, ответил Санька. И вдруг заорал, как от щекотки, подпрыгнул с места и повис на шее у старпома. Прошептал:

— Спасибо.

— Ха, спасибом не отделаешься, — Авдей закружил мальчика, подбросил под самый потолок, который «испуганно» ввалился сам в себя в том месте, где его едва не коснулась лохматая голова, издавшая вопль, а потом сильные руки мягко опустили Саньку на пол…

Старпом смотрел, как бережно мальчик уносит подарок — будто еще не верит. Его голос догнал Саньку в коридоре:

— И смотри, не цепляйся больше ногами за всякое железо. Где ты его только находишь на корабле?

Санька крикнул в ответ:

— Спасибо!

И быстрый топот возвестил о том, что «дитя клубящихся пространств» умчался к себе, в каюту. Авдей с грустью подумал о том, что у него мог бы быть такой сын, если бы… Снова топот и в кубрик проникла улыбающаяся рожица Сашки:

— Тебе надо было на «Бомбу» ответить «Пяткой Будды».

И снова тишина. Старпом сунул пальцы в бороду, подошел к столу, рассмотрел повнимательней оставленную Саней позицию в шашках и выдохнул:

— Мда… Шустер…

Сейчас каждый взрослый знал, что если подарить нормальному ребенку квирина, радости будет вагон и маленькая тележка. Впервые о космораках заговорили лет двенадцать назад. И до сих пор об этих таинственных существах не было известно практически ничего. Квирины встречались очень-очень редко и всегда были разных размеров. Ходили даже неподтвержденные слухи о том, что видели, дескать, косморака диаметром целых полтора метра с гаком…

Все это рассказал Саньке серьезный Толик Калашников, ходивший всегда с видом примерного вундеркинда. Было это год назад, когда «Магеллан» состыковался с «Птахом», другим научным судном, не то олджаммером, не то барком. За пять лет пути «Магеллан» не раз входил в контакт с другими кораблями и почти всегда на незнакомых судах царствовали свои «лопоухие личности». Санька чаще всего вспоминал братьев с «Телесфора», названного так в честь одного врача, жившего давно-давно, как объяснил Валерка, старший в этой неразлучной парочке. Смешливый Алешка, пятилетнее тонконогое существо, весьма довольное жизнью, вспоминался Саньке едва ли не чаще Валерки. Они могли стать друзьями. Но корабли не только сходятся, но и расходятся.