В кавычках и без

Мне уже приходилось писать на этих же страницах о новом и тревожном феномене в современных западных СМИ. Феномен этот – исключение целых стран и народов из обязательного для политкорректности подчеркнуто-уважительного отношения к инакому. К иному этносу, иной культуре, иному укладу. Все оно так и есть, и попробуй Робсон написать то же самое не о России и русских, а об Италии и итальянцах, или об Эфиопии и эфиопах, или (страшно и подумать!) об Израиле и евреях – двери всех газет для него захлопнулись бы раз и навсегда. И за примерами далеко не приходится ходить. В том же самом (!) номере «Ситизена» на целых две страницы расписана история страшного преступления хоккеиста оттавских «Сенаторов» Вацлава Поспала, который во время матча с «Монреаль Канадиенс» обругал игрока из Монреаля «ё… лягушатником». Состав преступления здесь заключался не в прилагательном, которое в данном случае никого не интересовало. Зато по поводу существительного Поспалу пришлось принести все положенные извинения, да еще и пройти обязательный курс политкорректной индоктринации.

Первыми жертвами новой тенденции, разделяющей человечество на людей и нелюдей (к которым никакие гуманитарные и цивилизованные мерки применяться не могут по определению) стали, как все мы хорошо знаем, сербы. Западное «общественное мнение», обычно столь легко ранимое, когда речь идет о каких бы то ни было нарушениях прав человека, во время бомбежек Сербии – ее городов, больниц, мостов, школ и церквей – проявило поразительную, казалось бы, апатию. В которой, однако, не окажется ничего удивительного, если мы вспомним, с какой интенсивностью это «общественное мнение» – божественный Vox Populi – обрабатывалось колоссальной машиной западных СМИ. Задолго до начала бомбежек со страниц прессы и экранов телевизоров перед западным обывателем представал страшный монстр-серб, который был бесчеловечным чудовищем без различия пола или возраста. В кровожадного тупого монстра был превращен весь сербский народ – сначала сербы Боснии, а потом и сербы вообще. Бомбежки начались тогда – именно тогда, и не раньше! – когда западный обыватель уже был способен отнестись к происходящему не как к акции неслыханной агрессии, граничившей с геноцидом, а как к едва ли не санитарно-гигиенической операции.

Так что же, на очереди – Россия? Честно говоря, об этом страшно и думать, но обилие навозно-сортирных эпитетов вкупе с монотонно внушаемой мыслью о том, что в России и народа-то никакого нет (наличествует лишь гигантская территория, заселенная вредоносными, агрессивными и дурно пахнущими белковыми телами), заставляет признать, что «Оттава Ситизен» в данном случае объективно работает на именно эту совершенно безумную идею. То, что речь идет все-таки не о бойком журналисте, а о позиции газеты, представляется наиболее вероятным. Мимолетное – абсолютно дежурное и впоследствии ни к чему не привязанное – упоминание нового президента, а равно и отсутствие какого бы то ни было чеченского мотива наводят на мысль о том, что статья написана вовсе не за день-два до публикации. Ведь ни к какому конкретному событию она даже внешне не относится. Эта бочка гноя пополам с ядом, похоже, была заготовлена давненько. И лежала до поры. До нужного времени. Которое, судя по всему, сейчас – по задумке режиссеров – и наступило.

Редакционная статья Джона Робсона в почтенной канадской газете не просто пересекается с упомянутой самоубийственной тенденцией. Она в ее рамках задает новый, неслыханный и немыслимый прежде тон в пропагандистской войне, которую в данном случае развязывает никак не Россия. Это очень похоже на пробный шар, призванный проверить реакции западной публики (после успешной демонизации сербов рассчитывать на успех можно вполне), а равно и реакции Москвы, идет ли речь о российской прессе или о российских структурах власти. Страшно представить, что тутошним (и не только тутошним) робсонам удастся убедить «общественное мнение», что Россия ничем иным, как куском навоза, не была и быть не может. Но еще страшнее – и это совсем, совсем не шутки – если Запад с помощью все тех же робсонов постепенно убедит себя, что гигантская неуклюжая пушка никогда не стреляла, а, стало быть, выстрелить и не сможет. За искушение, которое будет вызвано такой уверенностью, человечество может заплатить ужасающую цену.

Впрочем, все может закончиться совсем иначе. Может статься, что и после таких вот рождественских подарков российский министр иностранных дел станет покорно выслушивать назидательные поучения своего канадского (или, что еще более вероятно, американского) коллеги, вместо того, чтобы ответить столь же энергично и лексически однозначно, как это сделал в своей статье Джон Робсон. Увы, это вполне может произойти – не раз ведь и происходило. Но если это и впрямь случится снова, и если он, как ни в чем ни бывало, ОСТАНЕТСЯ российским министром иностранных дел, мне придется снять телефонную трубку.