В каждом сердце – дверь

Буфетная стойка с едой тянулась вдоль стены. Нэнси направилась к ней, морщась при виде мясных блюд и запеченных овощей. Это все равно что камни в животе таскать – такая нестерпимая, немилосердная тяжесть. Наконец она положила на тарелку виноград, ломтики дыни и немножко творога. Взяла еще стакан клюквенного сока и повернулась, ища глазами свободное место за столиками.

Когда-то она отлично с этим справлялась. Она никогда не была в числе самых популярных девушек в школе, но разбиралась в этой игре недурно, умела в нее играть, и играла хорошо: умела определять температуру в комнате и находить безопасные отмели, где ее не снесет бойким течением хулиганок и приставал и в то же время нет риска захлебнуться в соленом прибое, где беспомощно бултыхаются изгои и тихони. Она помнила то время, когда это было чрезвычайно важно. Иногда даже хотелось найти дорогу обратно к той девушке, которую волновали такие вещи. Но чаще она невыразимо радовалась тому, что это невозможно.

Мальчики – все, кроме Кейда, – сидели кучкой, фыркали в молоко, пуская пузыри, и смеялись. Нет, только не к ним. Одна группка сбилась вокруг девушки такой поразительной красоты, что Нэнси не могла толком разглядеть ее лицо: глаза слепило. Другая – вокруг большой чаши для пунша, наполненной какой-то конфетно-розовой жидкостью, из которой они все украдкой потягивали. Тоже не то. Нэнси огляделась еще раз, заметила наконец единственную безопасную гавань и направилась к ней.

Суми сидела напротив двух девушек, совершенно не похожих друг на друга и одновременно похожих как две капли воды. На тарелке у нее было навалено что попало, без всякого разбора. Кусочки дыни в мясной подливке перемешаны с жареной говядиной, политой вареньем. От этого зрелища у Нэнси даже в животе екнуло, но все-таки она поставила свою тарелку рядом с тарелкой Суми, кашлянула и спросила для порядка:

– Здесь не занято?

– Суми как раз рассказывала, что ты самая скучная картонная кукла, какую только можно встретить в этом мире или в любом другом, и нам всем остается тебя только пожалеть, – сказала одна из незнакомок, поправляя очки и поворачивая голову к Нэнси. – Похоже, ты как раз в моем вкусе. Садись, пожалуйста, разбавишь скуку за нашим столиком.

– Спасибо, – сказала Нэнси и уселась.

Незнакомки были просто на одно лицо, однако выглядели совершенно по-разному. Даже удивительно: карандаш для век и скромно опущенные глаза или очки в тонкой оправе и стальной взгляд – и одинаковые черты сразу делаются различными, индивидуальными. Обе были светловолосые, узкоплечие, с веснушками на переносице. Одна в белой рубашке на пуговицах, джинсах и черном жилете – вид одновременно старомодный и ультрасовременный; волосы у нее были собраны сзади в хвост, просто и по-деловому. Единственным ее украшением был галстук-бабочка с мелким рисунком из значков «биологическая опасность». Другая – в воздушном розовом платье с глубоким вырезом и невероятным количеством кружев. Волосы у нее были завиты в легкие кудри величиной с консервную банку и перехвачены сзади розовой лентой. Такая же лента была повязана на шее вроде чокера. Обеим по лицу можно было дать лет по восемнадцать-девятнадцать, а вот по глазам – гораздо больше.

– Я Джек, это сокращенное от Жаклин, – сказала та, что в очках. Показала на ту, что в розовом: – А это Джилл, сокращенное от Джиллиан, потому что наших родителей следовало бы по суду лишить права давать имена своим детям. А ты Нэнси.

– Да, – сказала Нэнси, не зная, какого ответа от нее ждут. – Рада с вами познакомиться.

Джилл, которая не шелохнулась и не произнесла ни звука с того самого момента, как Нэнси подошла к столу, взглянула на ее тарелку и сказала:

– Ты мало ешь. На диете?

– Нет, не совсем. Просто… – Нэнси замялась, потом покачала головой и сказала: – Желудок не работает – дорога, стресс и все такое.

– А я кто – стресс или все такое? – спросила Суми, подцепила вилкой липкий от варенья кусок мяса и бросила в рот. Договорила с набитым ртом: – Должно быть, и то и другое вместе. Я личность гибкая.

– А я на диете, – гордо объявила Джилл. На тарелке у нее не было ничего, кроме тонких ломтиков еле-еле поджаренного мяса, некоторые – совсем красные и сочащиеся кровью, практически сырые. – Я ем мясо через день, а в остальные дни – шпинат. У меня в крови столько железа, что любой компас среагирует.

– Это… э-э-э… замечательно, – проговорила Нэнси и оглянулась на Суми в ожидании помощи.

Всю жизнь она имела дело с девушками, сидящими на диете. Но вряд ли кто-то из них стремился таким образом повысить уровень железа в крови. Обычно они хотели талию потоньше, кожу получше и бойфрендов побогаче, а катализатором служила глубоко укоренившаяся нелюбовь к себе, которую им привили, пока они были совсем маленькими и даже не понимали еще, в какую трясину их затягивает.

Суми проглотила мясо:

– Идут на бойню Джек и Джилл, несут в кармане ножик. Свалился Джек и лоб разбил, и Джилл свалилась тоже.

У Джек сделалось страдальческое лицо.

– Терпеть не могу этот стишок.