В каждом сердце – дверь

Всех учеников собрали в обеденном зале. Почти всех их поднял с постели вопль Анджелы или стук в дверь. Нэнси проснулась оттого, что Кейд тряс ее за плечо. Его лицо было так близко, что можно было разглядеть тонкий филигранный узор на радужке глаз. Она дернула плечом, покраснела и плотнее закуталась в простыню. Кейд только рассмеялся и отвернулся, как джентльмен, пока она вставала и одевалась.

Теперь, сидя за столом с тарелкой остывающего омлета, Нэнси поймала себя на том, что старается удержать в памяти этот его смех. У нее было такое ощущение, что теперь здесь долго никто не будет смеяться. Может быть, никогда.

– Лориэль Янгерс найдена мертвой сегодня утром на лужайке перед домом, – говорила Ланди. Она стояла перед ними – прямая, как палка, руки скрещены на груди. Она походила на фарфоровую куклу – казалось, вот-вот упадет и разобьется. – Я не хотела вам больше ничего говорить. Я считаю, что такие страшные подробности не для юных ушей. Но это школа мисс Уэст, и она считает, что вам следует знать, что произошло, может быть, это заставит вас серьезнее отнестись к ее распоряжению держаться вместе. Когда мисс Янгерс обнаружили, у нее не было глаз. Они были… извлечены. Сначала мы подумали, что это дело хищных птиц, но более пристальное изучение тела показало, что глаза были извлечены с помощью какого-то острого предмета.

Никто не спросил, какого именно предмета. Даже Джек, хотя Нэнси видела, что ее так и подмывает спросить, она еле сдерживалась, прямо дрожала вся. Джилл, напротив, казалась совершенно безмятежной и была одной из немногих, кто действительно ел, а не просто сидел над тарелкой. Должно быть, годы, проведенные в фильме ужасов, основательно притупили ее чувствительность.

– В отличие от родных Суми, родители Лориэль не отказывались от нее, и мы пока еще не связались с властями. – Голос Ланди дрогнул. – Элеанор сейчас у себя, думает, что делать дальше. Заканчивайте, пожалуйста, завтрак и возвращайтесь в свои комнаты. Не ходите никуда поодиночке, даже в туалет. В школе сейчас небезопасно.

Она развернулась, не дожидаясь ни от кого ответа, и быстро пошла к выходу.

Когда она ушла, Джек нахмурилась и задала наконец первый вопрос.

– Элеанор только вчера вечером говорила, что с удовольствием будет врать нашим родителям о том, что с нами случилось, – сказала она. – Так почему она не может сделать так, чтобы Лориэль просто исчезла, и соврать, как собиралась?

– Не все способны так хладнокровно избавляться от тел, – сквозь слезы проговорила Анджела.

Она не переставала плакать с тех пор, как нашла тело Лориэль. Казалось, она никогда не перестанет.

– Вопрос вообще-то неплохой, – сказал Кристофер. Он нервно поглаживал свою кость. Нэнси только сейчас пришло в голову – а может, кость-то настоящая, а не деревянная, как она вначале подумала? – У мисс Уэст уже есть готовый план на случай, если мы вернемся в свои миры, как обставить все так, будто мы просто сбежали. Так почему не соврать и родным Лориэль? Ее так и так уже не вернуть. Если соврать, то, по крайней мере, нам не нужно будет возвращаться домой.

Слово «домой» употреблялось в школе в двух разных значениях в зависимости от интонации. Это было величайшее счастье. Это было худшее, что могло случиться с любым из них. Это означало – домой, в тот мир, который понимает тебя так хорошо, что сам дотянулся до тебя через другие реальности и заявил на тебя свои исключительные права. Это же означало – домой, в семью, к тем людям, которые хотят тебя любить, хотят тебе добра и безопасности, но так мало тебя знают, что ничего, кроме боли, причинить не способны. Слово это было таким же двойственным, как сами двери: поманив к себе, они могли изменить жизнь, а могли разрушить. Открывай, входи – и увидишь.

– Я не хочу оставаться там, где от трупов так просто избавляются, – сказала Анджела. – Я не за этим сюда приехала.

– Хватит изображать из себя святошу, – огрызнулась Джек. – Где жизнь, там и трупы. Или думаешь, мы правда поверим, что ты бегала по радугам и ни разу не видела, чтобы кто-то упал? Если уж человек свалился с неба, он не поднимается, не отряхивается и не идет дальше. Он умирает. И уже не оживет, если только не окажется где-нибудь вроде Пустошей. От этих тел тоже кто-то избавлялся. Оступись ты хоть раз – и от твоего избавились бы точно так же.

Анджела уставилась на Джек широко раскрытыми испуганными глазами.

– Я никогда об этом не думала, – сказала она. – Я видела… Видела, как люди падали. Радуги ведь не твердые, они расходятся под ногами. Обувь нужна подходящая, но все равно можно провалиться, если скорости не хватит.