В каждом сердце – дверь

– Взломаю, сестричка, взломаю, – ответила Джилл. – В каждом из нас есть что-то особенное, то, что притягивает дверь. Я сделаю идеальную девушку. Девушку, у которой есть все. Самую умную, самую красивую, самую быструю, самую сильную. Для нее откроется любая дверь. Ее примут в любом мире. А когда я окажусь на Пустошах, я убью ее, и мне разрешат остаться там навсегда. Я просто хочу вернуться домой. Вы должны понять.

– Мы понимаем, – сказал Кристофер. – Но это не выход.

– Другого нет, – сказала Джилл.

– Мертвые не инструменты для живых. – Нэнси шагнула вперед и встала перед Кейдом, опустив руки. – Пожалуйста. Ты делаешь им больно. Ты отнимаешь у них то, что делает их особенными, потому что тебе нужна отмычка, но они не смогут перейти в следующую жизнь, пока ты не вернешь им украденное. – Она не знала, правда ли это, но для нее эти слова звучали так похоже на правду, что она не стала сомневаться. – Почему твое счастливое будущее важнее, чем их?

– Потому что я готова взять его в свои руки, – огрызнулась Джилл. – Отойди, иначе она умрет и я всем скажу, что это твоя работа. Кому поверят? Безобидной простушке или той, что разговаривает с призраками? И заступятся за тебя только такие же психи. А я буду благоухать, как майская роза, вот увидишь.

Джилл не сводила глаз с Нэнси. Она не видела, что Джек отделилась от остальных и тихонько крадется вдоль чердачной стены. Кристофер с Кейдом молчали.

– Ты же понимаешь, что так нельзя, Джилл, – сказала Нэнси. – Ты же понимаешь, что навлекла на себя гнев мертвых.

Джек подкрадывалась все ближе, медленно, легко и неслышно. Она взяла со стола ножницы.

– Мне нет никакого дела до мертвых, я не собираюсь о них думать, – сказала Джилл. – Я думаю о том, как вернуться домой. Думаю о моем господине. Думаю о себе, а вы все хоть сдохните, мне все ра…

Она осеклась на полуслове и издала тихий булькающий звук, будто захлебнулась. Опустила взгляд на свой кружевной пеньюар, туда, где расплывалось кровавое пятно. А затем неуклюже рухнула. В спине у нее торчали ножницы.

Секунду-другую Джек смотрела на упавшую сестру. Потом подняла голову и взглянула на остальных. Глаза у нее были сухие.

– Простите меня, – сказала она. – Я должна была догадаться раньше. Должна была видеть, что происходит. А я не видела. Я прошу прощения.

– Ты убила свою сестру. – В голосе Нэнси была растерянность. – Разве нельзя было…

– Расследование убийства всегда грязное дело, согласись. А смерть обратима, если взяться с умом. Это от Джилл доктор Блик запер дверь, не от меня. Меня всегда готовы были принять обратно, если я соглашусь бросить ее… или заставлю стать другой. Господину она теперь не нужна. Если человек умер и воскрес, вампира из него уже не выйдет. – Джек наклонилась и выдернула ножницы из спины Джилл. С них капало красным. Джек скривилась: кровь запачкала ей пальцы. – А теперь прошу меня извинить, нам пора. Работы много, а воскрешение мертвых – такое дело, которое лучше не откладывать. Я смогу вернуть ее к жизни. Она останется моей сестрой.

Она защелкала в воздухе окровавленными ножницами. Четыре раза они разрезали пустоту, и вот в ней открылся прямоугольник. В нем показалось темное поле, по которому гулял ветер. Вдалеке виднелся замок, вокруг него деревня. Лицо Джек стало мягким, осветилось невыразимым облегчением.

– Домой, – выдохнула она.

Наклонилась к Джилл, обхватила тело сестры (тихонько охнув, когда от резкого движения снова открылась рана в левом плече) и подняла на руки. Шагнула в дверь и не оглянулась.

Последнее, что они видели, – Джек, уже где-то вдалеке, такая маленькая среди этой бескрайней пустынной равнины, бредет в темноте к огням замка. Затем прямоугольник исчез, и они остались на чердаке одни.

Серафина хныкала сквозь кляп. Время пошло снова.

Уже в который раз.

И никто не умер

Без помощи Джек избавиться от тела Ланди было сложнее: никто не хотел идти в подвал, кроме Кристофера и Нэнси, а они не настолько разбирались в химии, чтобы рискнуть ее растворить. Наконец ей пришлось упокоиться в той же роще, где она была убита, глубоко под корнями дерева. Руки Суми и глаза Лориэль похоронили вместе с ней. Полицейские в поисках убийцы Суми отработали несколько ложных следов, но в конце концов признали, что зашли в тупик, и дело было закрыто.

К Элеанор постепенно возвращались живость и энергия. Она по-прежнему ходила с тростью, но справлялась с руководством школой даже без своей главной помощницы и лучшей подруги. Ту пустоту, что образовалась после ухода Ланди, теперь все чаще заполнял Кейд. Все очевиднее становилось, что когда-нибудь это будет его школа и он станет отличным директором. Наследие Элеанор останется в надежных руках, как и должно быть.

Как только в подвале сделали тщательную уборку, Нэнси перебралась туда. Серафина без конца пересказывала историю своего спасения, и Нэнси и ее друзей больше никто не обвинял в убийствах. Не то чтобы с ней стали дружить, но и врагов у нее тоже не было.