В кофейне диковинок

Пес, видимо, тоже услышал смех и посочувствовал издерганной даме, потому что издал низкий и отрывистый гортанный звук. Не залаял, нет – скорее… крякнул. «Кряколай» – вот как я окрестила это явление. Такое милое! Он такой очаровательный!

– Ты красавчик, – сказала я таксику, а он заморгал своими чудесными карими глазами.

На другой стороне улицы засмеялись дети, и Норман опять закряколаял: видно, ему ужасно хотелось с ними поиграть. Люди сновали туда-сюда. Мимо проносились велосипеды с корзинками, кто-то уже толкал к пляжу тележку, груженную рыболовными снастями.

– Неплохо, наверное, тут жить, – сказала я Норману.

А он склонил голову, словно кивнул. Да что со мной? Может, это сон? Такого же не бывает! Загадочное письмо, странное путешествие, милейший городок, даже под хмурым небом напоминающий открытку, очаровательная и такая общительная такса…

Чтобы убедиться, что воображение не играет со мной злую шутку, я задержала дыхание, а когда стало невмоготу, жадно втянула воздух. Ждала, что сейчас проснусь в своей квартире в Цинциннати, но нет: я все так же стояла возле кофейни «Сорока», вдыхала соленый воздух и наслаждалась шепотом теплого августовского ветерка.

Под задорную кантри-песенку танцоры двинулись влево, потом вправо. А малыши, смеясь, стали то ли повторять за ними, то ли передразнивать – трудно было определить с такого расстояния. На пустое парковочное место рядом с закусочной со скрежетом въехал гольф-кар. Норман, тряхнув поводком, почесал ухо.

Вроде бы все такое реальное – и в то же время ирреальное. Вокруг не было ни одного предмета, ни одного звука, которые я не сочла бы очаровательными. Даже пухлые серые облака очень мило золотились по краям, словно художник разрисовал акварелью их зубчатые гребни.

Получится ли у меня вписаться в эту идеальную обстановку? Я ведь не идеальная: про меня часто говорят «странная» или «с чудинкой» – люди всегда именно так отзываются о тех, кого не понимают.

Лучи солнца, пробившись сквозь облака, скользнули по окрашенному в цвет морской волны фасаду кофейни. И я вдруг заметила за панорамным окном пожилую женщину. Вскинув тонкие, как грифель карандаша, брови, она смотрела на меня пристально и слегка удивленно.

Я не отвела взгляд лишь потому, что меня поразил ее наряд. Одета она была в расшитое пайетками узкое черное платье, обтягивающее сгорбленную спину, и шляпку-таблетку, украшенную вуалью из крупной сетки.

Я неуверенно улыбнулась ей. Она же в ответ скривила губы, словно глотнув кислятины. Потом вздернула подбородок, задрала нос и повернулась ко мне свой согбенной спиной. Пайетки на платье, солидарные со своей хозяйкой, не слишком дружелюбно блеснули на прощание, и в моей груди невольно затеплилась надежда.

– Не исключено, что в этом очаровательном городке чудаки тоже встречаются…

Норман радостно застучал хвостом по земле. Видимо, в знак согласия. А я вдруг поняла, что мне ужасно хочется стать своей в этом чудесном местечке. Мне просто необходимо получить эту работу!

Я снова покосилась на часы: 8:51. Почти пора. Положив руку на живот, я попыталась унять расшалившиеся нервы. У меня получится! Получится.

Я мысленно оценила свое состояние, но никаких признаков надвигающегося припадка не обнаружила. С облегчением вздохнула и в тысячный, если не в миллионный, раз задумалась, когда же перестану прислушиваться к себе и поверю, что окончательно вылечилась.

По правде говоря, наверное, никогда.

Меня с раннего детства учили подмечать опасные симптомы и тревожные звоночки. Ведь мне было всего четыре, когда жизнь вдруг свернула на кривую дорожку, с которой нельзя было вернуться назад.

Понять, что здоровье у меня когда-то было не совсем в порядке, можно было разве что по темным кругам под глазами, которые я старалась маскировать консилером. Правда, я толком и не спала с тех пор, как Александра не стало. А если быть совсем уж честной, и чувствовала себя паршиво. Горе и вина изводили меня не только морально, но и физически.

«Подожди немного, – советовала мама. – Но если со временем не станет лучше, звони врачу. Рисковать нельзя».

Пока что время мне не слишком помогало. Но звонить врачу все равно не хотелось. Я боялась снова свернуть на ту жуткую дорожку.

Я так ушла в свои мысли, что подпрыгнула от неожиданности, когда дверь кофейни вдруг резко распахнулась. Красивая немолодая женщина с длинными черными волосами выскочила на улицу так быстро, словно за ней по пятам гнались черти, и уже через секунду скрылась за углом, торопливо стуча каблучками.

Следом из кофейни вышел хозяин Нормана со стаканчиком айс-кофе. В другой руке он держал пластиковую тарелочку со взбитыми сливками. Ее он поставил перед Норманом, и тот мигом набросился на угощение. Дожидаясь, пока пес наестся, мужчина потянул кофе через соломинку и переступил с ноги на ногу с таким видом, словно проглотить стеклянный стакан ему было бы легче, чем заговорить с незнакомкой.

– Вы не местная, верно? – наконец спросил он.

– Это так очевидно? – отозвалась я.