В когтях багряного зверя

Когда мы решили возвращаться на Север, Тунгахоп сотоварищи продолжали служить телохранителями у Владычицы Льдов. И вроде бы не собирались в обозримом будущем разрывать с ней контракт. Однако с той поры многое переменилось: разлившиеся озера затопили всю южную Атлантику, коммерческая империя Владычицы рухнула, и та лишилась своих богатств, подданных и власти. Мы терялись в догадках, собирая по крупицам слухи о дальнейшей судьбе королевы Юга. Слухи были один мрачнее другого, но в них ни слова не упоминалось о королевской страже. И вот спустя несколько месяцев нам вдруг удалось случайно узнать о горькой участи двух ее бойцов…

– Не спрашивай меня о том, чего я не знаю, толстяк, – огрызнулся Сандаварг в ответ на расспросы Гуго. – Но битва, в какой пали Фреки и Квасир, была знатная. В одном только им не повезло – их враги оказались не воинами, а последними псами. Надеюсь, вы понимаете, что их тела неспроста сбросили в воду. Это были не похороны, а надругательство!

– Почему ты так решил? – удивился я.

– Настоящий воин похоронил бы достойного противника со всеми почестями, – пояснил северянин. – А обычные кочевники или бандиты просто бросили бы трупы на поле боя – зачем им заниматься лишней работой, уничтожая улики в этой глуши? Нет, Проныра: тот, кто убил и затем утопил Фреки и Квасира, знал, что они служили Владычице Льдов. Знал и нарочно выбросил их тела в воду, словно мусор, поскольку презирал их за то, что они работали на южан. Дескать, вы подчинялись водяной королеве, вот и пусть ваши распухшие трупы разлагаются в воде, а не покоятся, как подобает, в земле.

– Но кому понадобилось надругаться над ними? – недоуменно вскинула брови Малабонита. – Если это предупреждение, кто, кого и от чего здесь предупреждал?

– Обвинить северянина в том, что он покрыл себя позором, служа королеве Юга, мог лишь другой северянин, – предположил я. – Хотя за время, что мы были знакомы с Квасиром и Фреки, они вроде бы не заикались, что у них есть враги среди оставшихся на воле сородичей.

– Мне они тоже об этом не рассказывали, – подтвердил Убби. Он знал покойных не так долго, как я, но успел пообщаться с ними при жизни побольше меня. – Однако ты, скорее всего, прав. Обвинить Тунгахопа и его сквад в предательстве могли лишь другие северяне. И не только обвинить, но и покарать их за это.

– Какая чудовищная неблагодарность! – удрученно покачал головой де Бодье. – Эти храбрые мсье освободили из южного плена всех своих собратьев-гладиаторов! Да им на родине должны памятник поставить, а не предавать позорной казни!

– Верно говоришь, толстяк, – кивнул Сандаварг. – Но это мы с тобой так думаем. А кое-кто, загрызи его пес, может, думает иначе. Вряд ли всем северянам пришлось по нраву то, что Тунгахоп якшался с Владычицей Льдов. Я сам знаю несколько ублюдков, какие сочли бы такой поступок недостойным истинного воина. Но все они обитают далеко отсюда, у каньона Чарли Гиббса, и верят, что покроют себя позором, покинув те места даже ненадолго. Да они, скорее, издохнут там от голода и жажды, чем отступят от своих убеждений!.. Северянин, что убил Фреки и Квасира, точно не был таким конченым отморозком. Хотя бы потому, что пользовался вот этим.

И Убби указал на бедро мертвеца, где зияла глубокая круглая рана диаметром с мышиную норку. Нам она ни о чем не говорила – дырка как дырка. Но Сандаварг, повидавший на своем веку несметное количество боевых ран, быстро определил, чем это ранение отличается от других, что также имелись на теле Квасира. Попросив у Гуго отвертку, Убби засунул ее в это отверстие, поскреб там и, вынув инструмент, заключил:

– Так и есть – пуля! Да непростая! Это вам не те смешные пульки-горошины, что из воздухоплюек вылетают. А глубина раны, гляньте, какая! Еле до пулевого донышка достал. От такого удара никто на ногах не устоит, даже я. Да если мне в ляжку такая дрянь угодит, меня любой из вас успеет десять раз прикончить, пока я в себя приду.

– Неужто эту дырку оставило пороховое оружие? – спросил я.

– Оно самое, – не усомнился Сандаварг. – Вон, и мелкие ожоги на коже вокруг раны есть. То ли от пороха несгоревшего, то ли от куска горелой тряпки, какой ствол затыкали, чтобы пуля не выкатилась.

– Никогда бы не подумал, что северяне первыми возьмут в руки пороховые винтовки, – заметил я. – И это при вашей нелюбви к дальнобойному оружию!

– Вот и я про то же самое толкую, загрызи тебя пес! – угрюмо пробурчал Убби. – Все никак в голове не укладывается. Вижу, что Квасир и Фреки пали от рук северян. Вижу так же отчетливо, как тебя. Южане в ближнем бою такие раны не наносят. У вас руки длиннее, удары размашистее и бестолковее, и вы по нашему низкорослому брату обычно сверху вниз лупите. Но чтобы кто-то из наших взял в руки пороховую винтовку и начал использовать священный огонь для позорного убийства!.. Да этого пса самого надо в озере утопить, причем живьем!.. А, ладно, чего попусту гадать – бесполезное это дело. Давайте лучше похороним этих двоих, как подобает, и уедем отсюда. Плохое место, несчастливое. Проторчим тут еще – последнюю удачу растеряем.