В когтях неведомого века

«Блин! – поразился Жора, чеша в затылке. – Настоящий путевой камень, совсем как в русских сказках… Можно даже не читать: “Налево пойдешь… Направо пойдешь…”»

Любопытство, однако, взяло верх, и Арталетов, шипя и ругаясь на чем свет стоит, высек огонь, чтобы зажечь свечку в маленьком дорожном фонаре.

Надписи, конечно, имели место, но, естественно, на французском языке, причем грубо намалеванные поверх монгольских… тьфу, русских, старательно вырубленных в камне. Одно неудобство: камень от времени так глубоко ушел в землю, что прочесть написанное без проблем мог только лилипут, а человеку нормального роста пришлось бы лечь на землю или присесть на корточки, но в этом случае нужно было еще и изгибать шею с угрозой для целостности позвонков. Памятуя о кровожадности местных обитателей травяных джунглей, Жора, понятно, выбрал второе.

«Si aller directement – le cheval sera perdue»[47]. Ну, это понятно… «Прямо пойдешь – коня потеряешь».

«Si aller a droite – on perdra la vie»[48]. Тоже довольно старо и предсказуемо… «Направо пойдешь – жизнь потеряешь».

«Si aller a gauche…»[49]

Волосы у Георгия от той перспективы, что сулил ему поход налево, разом встали дыбом, и он тут же решил, что конь – дело наживное, особенно такой вредный и упрямый, как его Мотылек, которому с большим успехом подошла бы кличка «Росинант».

«Интересно, а каким образом придется потерять коня? – задумался Арталетов, прежде чем тронуться по выбранному маршруту. – Ладно, если это будет просто какой-нибудь волк-конеед или местный рэкетир, ранее служивший конюхом… А вдруг коня из-под меня выдернут на полном скаку?»

Подумав, путешественник привязал своего Мотылька, ставшего снова мирным и покладистым, к камню и отправился по нужной тропинке пешком, перекинув через плечо седельную суму с небогатыми пожитками и насвистывая веселую мелодию. К сожалению, и «Каравелла», и «Все, что тебя касается» почему-то постоянно сползали то на траурный марш Шопена, то на какой-то реквием, и от музыкального сопровождения в конце концов пришлось отказаться.

Без четвероногого непарнокопытного на Георгия никто не нападал, и он не только благополучно добрался до леса, но и вступил под храмовые своды тесно стоящих елей.

«Ну, опять… Сейчас начнут оптом и в розницу превращаться в клены, каштаны и те самые буки с грабами…»

Ничего подобного. Хвойные великаны стояли непоколебимо и индифферентно, не обращая никакого внимания на проходящего мимо них человека. Поначалу Жора опасался, что вот-вот начнутся какие-нибудь странные шорохи по сторонам вспыхнут в темноте глаза, а то и раздастся далекий зловещий вой, как в голливудских триллерах, но ничего, совершенно ничего не происходило. Ни ветерка, ни стука упавшей шишки…

Лес оборвался внезапно, и Арталетов снова оказался на залитом лунным светом лугу или поле. Далеко впереди все так же темнело что-то остроконечное…

«Я что, круг по лесу совершил? Это же то самое место!.. Да нет, вроде бы дорожка никуда не сворачивала…»

Думая так, Жора чуть ли не бегом поспешал к камню.

«Тот же, конечно же, тот! Не может быть двух настолько похожих предметов. Вот и надписи: “Si aller directement – le cheval…” Куда только этот самый “шеваль” запропастился? Вот тут же был привязан!.. Ну фармазоны! Увели за какие-то пятнадцать минут!..»

Оставалось только поверить в наличие в округе цыганского табора, страдающего клептоманией, отягощенной к тому же манией подозрительности, и поэтому не оставляющего после себя никаких следов.

– Ну и что прикажете делать? – спросил Георгий, обходя вокруг камня и от досады слегка пиная его сапогом в замшелый бок. – Возвращаться обратно?..

Словно в ответ на его пинок метрах в двухстах впереди осветились тусклым светом окна ранее незамеченного домика под черепичной крышей…

* * *

Если бы путешественник не чувствовал под собой удобное кресло-качалку, а его озябшие ладони не грела огромная кружка ароматного кофе с коньяком (коньяка было, на вкус Жоры, многовато), он бы решил, что спит и видит все это во сне…

Внутри домика колдуньи, видимо ожидавшей позднего (или, наоборот, раннего?) гостя, он увидел почти такую же обстановку, как и в давнишнем уже «избуше» на петушиных ногах. Более того: сама хозяйка как две капли воды походила на Бабу-Ягу, поставившую его на ноги! Даже черный кот, неодобрительно изучающий пришельца сквозь узенькую щелку полуприкрытого глаза, явно приходился родственником приснопамятному Баюну. Просто мистика какая-то!..

– Чем обязана столь позднему визиту?

Сходство между двумя Бабами… нет, просто двумя пожилыми женщинами было, конечно, поразительным, но чисто внешним, да и то не до конца.