В кольце твоих рук

То, что Спотсвуд принимал Саймона в своем роскошном, только что отстроенном губернаторском дворце, было продиктовано тонкими тактическими соображениями. Датский хрусталь, огромные сверкающие канделябры, роскошная мебель, обитая тончайшим ирландским шелком, блестевший, словно зеркало, паркет — все это не могло не произвести впечатления на Саймона, который сам обладал безупречным вкусом. Губернатор ожидал, что, ублаготворенный всей этой роскошью и радушным приемом, его гость безоговорочно согласится на все, что он собирается ему предложить. Но Саймон был не из тех, кому можно так легко вскружить голову, — какая-то часть его сознания постоянно была начеку.

Александр Спотсвуд всегда воспринимал свой титул губернатора Виргинии как честь, оказанную ему за заботу о процветании британских колоний. Все эти годы он активно убеждал тех, кто хотел переселиться в соседнюю Северную Каролину, не покидать Виргинию, предлагая им отличные земли. И однажды даже предпринял вооруженный поход против Северной Каролины, чтобы захватить часть земель у нее. Именно Спотсвуд, желая выслужиться перед королем, взял в плен знаменитого Эдварда Тича, более известного как Черная Борода, который до этого жил под открытым покровительством губернатора Идена.

Одни считали Спотсвуда настоящим патриотом, заботившимся лишь о благе Короны, другие, напротив, обвиняли его в том, что он печется только о собственном кармане. Саймон же склонялся к тому, что истина лежит где-то посередине — между этими двумя полярными мнениями. Впрочем, его мало беспокоило, какими соображениями руководствуется Спотсвуд в своих действиях, равно как и сами эти действия, ибо, по большому счету, важным для Саймона всегда было лишь собственное благосостояние и благосостояние его сестры.

Как бы то ни было, Спотсвуд показал себя радушным хозяином, и Саймон вел беседу с ним легко и непринужденно. За обедом они просто болтали, и лишь когда подали фрукты, хозяин дома приступил к самому главному.

— Вы оказали мне большую честь, мой друг, — провозгласил он, — тем, что, отложив главную цель вашего путешествия, завернули сюда.

Саймон улыбнулся, поднимая бокал с рубиново-красным вином:

— Для меня это не затруднительно: отплыть из Каролины или из Виргинии — какая разница? Но я не мог преодолеть искушение приобщиться к прелестям вашего стола.

Спотсвуд был явно польщен таким комплиментом.

— Я думаю, — произнес он, — вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить?

Взяв маленький нож, Саймон стал быстрыми движениями нарезать яблоко.

— О том же, о чем и всегда, — о вашей бесконечной войне с губернатором Иденом. Увы, сей предмет меня мало занимает.

Спотсвуд если и был задет столь прямым заявлением Саймона, не подал виду.

— Не кажется ли вам, — нимало не смущаясь, начал он, — что Иден слишком далеко зашел — его поведение угрожает территориальной целостности всей Британской империи! Пора объявить ему открытую войну! Вы, сэр, — он наклонился к Саймону и слегка понизил голос, — единственный человек во всей Северной Каролине, на поддержку которого я могу надеяться.

Однако возбужденный взгляд темных глаз Спотсвуда наткнулся на ледяную стену безразличия со стороны Саймона.

— Воля ваша, сэр, — произнес гость спокойно, — я не вижу себя союзником в вашей борьбе с Иденом и, уверяю вас, имею на него не больше влияния, чем самая последняя из его служанок. Что до политики, — Саймон сделал паузу, чтобы отправить в рот кусок яблока, — то я предпочитаю держаться от нее в стороне. Политикой лучше заниматься профессионалам. — Он улыбнулся: — Например, таким, как вы, мой друг.

— Но вы близки к Идену! — не сдавался Спотсвуд. — Можно сказать, выросли у него под крылом…

Саймон от души рассмеялся:

— К вашему сведению, я знаю Идена не больше, чем он меня, и общаюсь с ним лишь постольку, поскольку вынужден соблюдать приличия.

— Тем не менее, Иден не может игнорировать огромное влияние, которым вы пользуетесь в Северной Каролине. Если бы я не знал вашей абсолютной преданности королю…

— Еще раз говорю вам, сэр, — в политику вам меня не затянуть. Это просто не мой стиль.

— К черту стиль! — не выдержав, взорвался Спотсвуд, но когда Саймон удивленно вскинул на него глаза, губернатор тут же поспешил взять себя в руки. — Простите, я только хотел сказать, что наши с вами фамилии всегда были союзниками, а вашего отца я считал моим самым близким другом. Если бы он был жив…

— К сожалению, отца уже нет!.. — Саймон досадливо поморщился — ему вовсе не хотелось, чтобы имя отца упоминалось при подобных обстоятельствах.

— Но Иден совершенно отбился от рук! — продолжал настаивать Спотсвуд. — Сейчас он даже еще сильнее, чем тогда, когда мы сообща выступили против него. Это — наше упущение, мы не должны были ему позволять…

Саймон лишь слегка пожал плечами:

— Это еще раз доказывает, что не нужно предпринимать непродуманных поступков.

— Вы совершенно правы. Разумеется, мы всё еще раз как следует обсудим…

— Вовсе нет! — резко оборвал собеседника Саймон. — Я уже сказал, что ни во что не вмешиваюсь. Мое дело — сторона.