В кольце врагов (СИ)

И только птицам, летевшим над степью, было известно о жестокой мести черных клобуков и новых врагах Шарукана.

Глоссарий

43 Брони дощатые — общее название ламеллярного доспеха на Руси.

Глава 2 (текст отредактирован)

Сентябрь 1068 г. от Рождества Христова

Днепровские степи у Посульской оборонительной линии

Ковыль… Безбрежное море выгоревшего на солнце ковыля тянется от копыт скакуна до горизонта, и нигде не видно ни деревца, ни даже какого-либо холмика. Только ровная, как стол, земля и покрывшая ее трава — высокая, выше колена, с пушистым навершием, лениво колыхаемая ветром. Если не уметь ориентироваться по солнцу и звездам, здесь очень легко заблудиться. Впрочем, не сбиться с пути нам в большей степени помогает оставленный половцами шлях*44 — проторенная лошадьми кочевников дорога, плотно утрамбованная тысячами копыт. Держась ее, точно не заблудишься…

Притормозив скакуна, я оглядываюсь на разношерстное воинство, держащееся чуть позади. Хотя на деле я сам погнал коня вперед, в голову колонны, чтобы не дышать пылью, поднятой многочисленными всадниками. За мной следует ядро тмутараканской рати — дружинники Ростислава и хазарские всадники, набранные из жителей столицы княжества и его окрестностей. Да, они другой веры, и в прошлом русы жестоко воевали с ними. Но в битве с касогами хазары крепко сражались за побратима. А то, что бронированные всадники тюркского народа обладают высокими боевыми качествами, у них не отнять. Наконец, некоторые из них уже приняли христианство благодаря стараниям владыки Николая. Так что в будущем, я надеюсь, они станут крепкой опорой княжества и постепенно сольются с его русским населением.

При одном взгляде на более чем километровую колонну воинов в душе зарождается гордость за мощь набравшего силу тмутараканского войска — и в то же время сердце сжимается от тревоги. Сдюжим ли? Поспеем к битве? Примут ли нашу помощь князья-триумвиры?!

Я столько сил вложил в то, чтобы убедить Ростислава выступить против половцев, столько сил, чтобы собрать столь сильную для Тмутаракани конную рать, что права на ошибку у меня, как кажется, просто нет! Да и о какой ошибке можно вести речь, когда за спиной пять тысяч чьих-то мужей, отцов и братьев, которых с нетерпением ждут дома?! Эти люди собраны здесь моими усилиями и моей волей, и каждая смерть в итоге ляжет на мою совесть.

Жуткое чувство… Нет, права на ошибку у меня точно отсутствует.

Июнь 1068 г. от Рождества Христова

Тмутаракань, столица княжества. Дворец Ростислава Владимировича

— Нет! Ты слышишь, воевода, нет!!!

Разгорячившийся Ростислав разве что слюной не брызгает, но общее его состояние близко к истерике. Ну да, тему я затронул точно не самую для него приятную.

— Подумать только! И куда, зачем?! Ради помощи этим предателям!!!

— Но послушай же, княже…

— И слушать не желаю! Я сказал — нет!!!

Много воды утекло с тех пор, когда я впервые встретился со знаменитым тмутараканским князем, когда ловил каждое его слово и не позволял своим чувствам себя проявить. С тех пор мы вместе не раз участвовали в битвах, порой даже стоя в одном строю, не раз принимали совместные решения, судьбоносные для княжества. И потому сейчас я не принимаю гневный отказ Ростислава с покорностью рядового приближенного — яростная отповедь побратима поднимает в душе лишь ответный гнев.

— Ты кричишь, как торговка на базаре.

— Что?!

Лицо князя вытянулось, он вперил в меня взгляд выкаченных в бешенстве глаз. Но вскоре выражение его лица сменяется удивлением и даже оторопью — ибо мой ответный взгляд исподлобья, устремленный на Ростислава, впервые за все время нашего продолжительного общения не скрывает охватившего меня гнева.

— Ничего, княже. Слушать надо не только свои обиды.

Мгновение побратим находится на грани: или выгнать меня в ярости прочь, или наконец услышать мои слова. Мгновение в нем борется всевластный господин Тмутаракани, давно отвыкший от отказов и понемногу превращающийся в заносчивого гордеца, и зрелый государственный муж, отчасти воспитанный в князе и моими усилиями. Слава богу, верх в его внутреннем противостоянии взял истинный правитель — и Ростислав холодно бросил:

— Негоже тебе, воевода, указывать, что мне делать. Не забывайся.

Слова князя прозвучали угрожающе глухо, но я уже успел спрятать эмоции и лишь коротко поклонился. Сердито кивнув в ответ, побратим продолжил уже значительно спокойнее:

— Теперь повтори еще раз. Все и сначала, подробно.

— Воля твоя, княже.

Я также чуть приглушил голос, позволив себе продемонстрировать легкую обиду, а затем заговорил привычно сдержанно, по-деловому: