В кольце

Закрыта крышка у рояля.
На кресле — полосатый тюк.
(А бомба там ещё, в подвале).
Закрыта крышка у рояля.
Но мы с собою ноты взяли,
Забыв и скатерть, и утюг…
Закрыта крышка у рояля.
Верёвками обмотан тюк.

Портрет

Памяти В.А. Дранишникова

А твой портрет — он на груди,
Зашит, приколот и привязан.
Тебя уже нет. Но впереди
Всё ты же, если на груди
Кольцо фамильное с алмазом
Не прячут, судя по рассказам,
Так бережно… Ты на груди,
Пришит, приколот, с жизнью связан.

II

Наш путь

Шоссе на льду (путь небывалый!)
Озерной гладью разлилось,
И нам увидеть не пришлось
Шоссе на льду, путь небывалый!
А смерть, как рядовой матрос,
Все катера сопровождала.
Шоссе на льду (путь небывалый!)
Тревожной гладью разлилось.

На палубе

На палубе, как сельди в бочке,
Смешались люди и тюки.
(«Где метрика? Ты помнишь, дочка?»)
На палубе — как сельди в бочке,
А в небе крохотные точки:
Нас охраняют «ястребки».
Смешалось всё — как сельди в бочки —
Мы, чемоданы и тюки.

Здесь только женщины и дети

Здесь только женщины и дети
Да, кажется, глухой старик…
Но мы у немцев на примете,
Седые женщины и дети.
От крови или от зари
Вода багровым всплеском светит?
Молчат и женщины, и дети,
Но зарыдал глухой старик.

Забыть нельзя

Забыть нельзя. Простить нельзя.
О страх, почти нечеловеческий!
Мгновенье — не короче вечности.
Жить надо, но забыть нельзя.
Опять пропеллер. Катер мечется.
Чревата смертью бирюза.
Забыть нельзя. Простить нельзя.
Тот страх, почти нечеловеческий!

В теплушке

Отлично сказано — теплушка!
Зимой, должно быть, это рай,
Когда кипит на печке чай.
Как верно сказано — теплушка!
Подует ветер — друг у дружки
Тепла попросим невзначай.
О слово милое — теплушка!
Дом на колёсах. Сущий рай.

Пропуск в Ташкент

В Ташкент мы получили пропуск.
Плацкартный дали нам билет.
А в поезде — военных пропасть.
Мы всем показываем пропуск.
Нас угощают: винегрет,
И студень, и пакет галет.
«Вы — ленинградцы!»… Спрятан пропуск.
Проверил проводник билет.

Турксиб

И вот уже Турксиб тот самый.
Мы не отходим от окна.
Бежит верблюд вдоль полотна,
Как в зоопарке, тот же самый,
Бежит спокойно и упрямо.
Смеётся дочка: «Видишь, мама?»
Да, вот уже Турксиб тот самый.
Не оторваться от окна.

Идиллия

Как будто сделанный из замши,
Везёт арбу седой ишак,
В пыли ступая не спеша.
Конечно, он из серой замши…
На груде дынь хозяин сам же
Уснул, беспечная душа!
Совсем игрушечный, из замши,
Везёт арбу седой ишак.

Мы в Ташкенте

1. «Ташкент! Он кажется приземист…»