В команде Горбачева: взгляд изнутри

Горбачев произнес реформаторский, но хорошо сбалансированный доклад. Что касается выступлений, то наряду с прежними, твердокаменными мотивами, хорошо известными по апрельскому Пленуму и прозвучавшими на сей раз из уст Бобыкина (Свердловск), Масалиева (Киргизия), Месяца (Московская область), заметными оказались и серьезные подвижки в сторону реализма у Назарбаева, Володина (Ростов) и других. Сравнительно спокойным оказалось выступление Лигачева, но зато поразил всех Рыжков. Практически ничего не сказав о деятельности возглавляемого им правительства, о нарастании кризиса в экономике, о планах и намерениях по предотвращению ее развала, он обрушил тяжелую критику на партию и, что уж совсем странно, на Политбюро и Генерального секретаря. Причем, это не было похоже на самокритику, а скорее походило на взгляд со стороны. Долго еще после совещания вспоминали этот демарш Рыжкова (что бы это значило?), много ссылок делалось на его выступление представителями ортодоксальных сил в партии.

Не вступая в открытую полемику с Рыжковым и другими ораторами, я в своем выступлении говорил о взаимодействии экономических, политических и идеологических факторов, приведших к нынешней сложной ситуации в стране, о неправомерности попыток все свалить на центр, на средства массовой информации, о перестройке идеологической работы. А на заседании Политбюро, обсуждавшем итоги совещания, я поднял вопрос о том, что в критике и оценке деятельности руководства со стороны членов Политбюро должны соблюдаться определенные этические нормы: это следует делать прежде всего в рамках самого Политбюро, для чего, по моему мнению, есть все необходимые условия. И только в том случае, если это не дает результата, апеллировать к более широкой аудитории.

Никто из коллег эту тему не затронул, хотя в кулуарах она бурно обсуждалась, никто не отреагировал на мое замечание ни в плане поддержки, ни в порядке возражения. Самое удивительное, что даже Лигачев, который не упускал случая «поправлять» главу правительства, на сей раз прошел мимо. Я думаю, в отношениях между ними начались перемены, на почве критического отношения к Горбачеву наметилось определенное сближение. Не «вышел» на эту тему напрямую и Генсек. Ему тут было просто не с руки, да и, вероятно, между ним и Рыжковым состоялось какое-то объяснение.

В августе во время отпуска (я проводил его в Мухалатке неподалеку от Фороса, где, по-моему, первый год отдыхал Горбачев) по телефону шел регулярный обмен мнениями относительно намеченного на сентябрь обсуждения проблем национальной политики партии на Пленуме ЦК КПСС. Генсек вынашивал план нового существенного обновления Политбюро и Секретариата ЦК, советовался по конкретным лицам, в частности, по партийным руководителям Украины, Москвы, Ленинграда. Тогда же впервые возникли фамилии будущих секретарей ЦК Гиренко, Шенина, Манаенкова и других.

Я предложил на этот раз привести в действие главный резерв — коллективную отставку Политбюро, чтобы развязать руки Генсеку в формировании нового состава Политбюро. У меня не было сомнений в том, и что его полномочия будут подтверждены, и именно ему будет поручено сформировать новое Политбюро. Можно было бы упразднить Аграрную комиссию и аграрный отдел в ЦК, существование которых наряду с соответствующими подразделениями по социально-экономическим проблемам выглядит анахронизмом. Зато создать комиссию и отдел по межнациональным отношениям.

Михаил Сергеевич, рассуждая обо всем этом, высказал опасение, что при полном переизбрании Политбюро, за чертой может оказаться Яковлев. Я добавил, что и меня может не миновать подобная участь, и тем не менее такой шаг может оказаться при определенных условиях необходимым и оправданным.

По поручению Горбачева написал и направил ему записку по вопросам, связанным с досрочным созывом XXVIII съезда КПСС. В ней предлагалось принять на предстоящем Пленуме решение созвать съезд в октябре следующего года, т. е. на 4–5 месяцев раньше уставного срока. В целях развертывания в партии и стране предсъездовской дискуссии заблаговременно опубликовать политическую платформу ЦК КПСС, а по итогам ее обсуждения принять на съезде программный документ, а также новый Устав КПСС. К принятию новой Программы мы еще не готовы, да и не время погружать общество в умозрительные рассуждения о фазах коммунистического общества, о мировом революционном процессе и т. д. Не удастся ограничиться и частичными изменениями действующей программы, которая и без того является "новой редакцией". В этом духе и было в дальнейшем принято постановление на сентябрьском Пленуме.

Подготовка Пленума — доклада Горбачева, концептуального документа о национальной политике партии велась в Ново-Огареве по традиционной схеме. Вместе с Горбачевым там были Яковлев, Шахназаров, Фролов, Болдин и я.