Читаем В конце концов полностью

— Словом, мы должны уничтожать этот коктейль другим более действенным образом, — сказал Корольков и поднял бокал. — Будем здоровы! Ух, силен, собака!… Куда там Черчиллю до Молотова.

Я как— то настроился сегодня на волну суда. Ведь это же все-таки здорово, что, несмотря на столь явную смену курса в политике англосаксонских держав, несмотря на критику и шпильки западной прессы, суд по-прежнему един в своих стремлениях разоблачить перед миром все скверны нацизма.

Заговорили о судьях, об их политических позициях; когда дело дошло до Доннедье де Вабра, мои собеседники переглянулись и принялись хохотать.

А потом, перебивая друг друга и авансом награждая себя залпами смеха, поведали мне об одном курьезном происшествии, лишь косвенно связанном с почтенным судьей. Я уже записывал, что гостевой балкон, накрывая ложу прессы, почти нависает над столом суда. Писал о том, что де Вабр постоянно посматривает на этот балкон, а это почти всегда означает, что наверху появилась какая-нибудь молоденькая, симпатичная, как у нас говорят, «мисочка», производя это самодеятельное слово от английского «мисс». Тогда те из корреспондентов, кто помоложе и полюбопытнее, в перерыв отправляются наверх поглядеть и оценить сей достойный внимания предмет.

И вот в один летний день, когда даже кондиционирующие установки, пропускающие через свои стальные легкие наружный воздух, не в силах были победить жару, представители прессы вдруг заметили, что де Вабр ничего не пишет, а сидит, вперев взор в какую-то точку на балконе, то и дело поправляя свои толстые черепаховые очки и оглаживая усы. Началось волнение. Все решили, что там, видимо, сидит не просто обладательница обычных стройных ножек, а нечто выдающееся, какая-нибудь голливудская дива. Едва дождавшись, когда лорд Лоренс в своей манере сказал «Не кажется ли вам, господа, что сейчас самое время объявить перерыв», журналисты разных стран, толпясь и толкаясь, бросились по лестнице наверх. И были жестоко наказаны за это несерьезное отношение к своим обязанностям. На балконе, на том самом месте, где наметанный глаз уважаемого судьи нашел нечто особенно привлекательное, сидел плотный, краснощекий шотландский генерал. Его толстые, волосатые, красные колени торчали из-под коротенькой юбочки, упираясь прямо в стеклянный барьер.

— На вкус и цвет товарищей нет, — сказал кто-то из наших, утешая разочарованную публику.

Крушинский вполне серьезно закончил рассказ так:

— Мы считаем, что пресса дискриминирована по сравнению с судом: нам не видно, что происходит на балконе. Может быть, вы, Беэн, воспользовавшись своей дружбой с полковником Эндрюсом, попросите его, чтобы он установил косое зеркало, и мы тоже могли бы созерцать то, что видит месье де Вабр.

24. Последняя линия обороны нацизма



Процесс явно подходит к концу, и теперь невольно с особой пристальностью мы приглядываемся к защите. Защитники четырьмя рядами сидят перед скамьей подсудимых, пониже ее и поближе к суду. Внешне это весьма респектабельные господа в традиционных шелковых шапочках и черных длинных мантиях. Впрочем, черные мантии не у всех. Есть фиолетовые, и они говорят о том, что обладатель такой мантии не просто адвокат, но еще и университетский профессор. Их несколько, профессоров. Вообще говоря, здесь собран цвет немецкой адвокатуры.

В первые дни мы все старались понять, как эти люди решились сесть на эти места? Как могли они взять на себя защиту этих извергов и их мерзостных дел, от которых содрогается любое честное сердце? Ведь они же немцы, а их подзащитные свирепствовали прежде всего на немецкой земле, против своего, немецкого, народа, уничтожая немцев сотнями тысяч.

Что может двигать человеком, берущим на себя неблагодарную миссию защищать этих извергов? Карьера? Вряд ли. Нам говорили, что в первые дни процесса адвокат Геринга доктор Штаммер — крупный, величественный старик, которого журналисты для краткости зовут «Слон», ставил перед судом вопрос о том, чтобы ему и всем его коллегам были выданы своеобразные охранные грамоты, гарантирующие их от возможных нападений своих сограждан. Теперь, во всяком случае в гой части Германии, что оккупирована западными державами, где сейчас вот, оказывается, уже снова открыто носят медали за участие в зимнем походе на Москву, необходимость в таких охранных грамотах отпала. Но и карьеры на защите пока не сделаешь… Так что же ими движет? Деньги? Но вряд ли все эти знаменитые юристы ведущие крупные дела не только дома, но и за рубежом, получат за участие в процессе больше, чем они обычно зарабатывают… Слава?… Неужели, защищая международных извергов, можно пожать юридическою славу?

Так что же в конце концов? Ведь те, кому не по душе была роль адвоката дьявола, отказались от этой роли. Ответ на это дал «Слон» в своем первом же выступлении. Он заявил, что все делавшиеся ранее попытки установить наказуемость агрессии оставались гласом вопиющего в пустыне, что подобного рода процессы нужны лишь разъяренной толпе, а не государственным деятелям, умеющим смотреть в будущее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Утро магов
Утро магов

«Утро магов»… Кто же не слышал этих «магических слов»?! Эта удивительная книга известна давно, давно ожидаема. И вот наконец она перед вами.45 лет назад, в 1963 году, была впервые издана книга Луи Повеля и Жака Бержье "Утро магов", которая породила целый жанр литературы о магических тайнах Третьего рейха. Это была далеко не первая и не последняя попытка познакомить публику с теорией заговора, которая увенчалась коммерческим успехом. Конспирология уже давно пользуется большим спросом на рынке, поскольку миллионы людей уверены в том, что их кто-то все время водит за нос, и готовы платить тем, кто назовет виновников всех бед. Древние цивилизации и реалии XX века. Черный Орден СС и розенкрейцеры, горы Тибета и джунгли Америки, гениальные прозрения и фантастические мистификации, алхимия, бессмертие и перспективы человечества. Великие Посвященные и Антлантида, — со всем этим вы встретитесь, открыв книгу. А открыв, уверяем, не сможете оторваться, ведь там везде: тайны, тайны, тайны…Не будет преувеличением сказать, что «Утро магов» выдержала самое главное испытание — испытание временем. В своем жанре это — уже классика, так же, как и классическим стал подход авторов: видение Мира, этого нашего мира, — через удивительное, сквозь призму «фантастического реализма». И кто знает, что сможете увидеть вы…«Мы старались открыть читателю как можно больше дверей, и, т. к. большая их часть открывается вовнутрь, мы просто отошли в сторону, чтобы дать ему пройти»…

Жак Бержье , ЖАК БЕРЖЬЕ , Луи Повель , ЛУИ ПОВЕЛЬ

Публицистика / Философия / Образование и наука