В конце пути

— Только пусть уж он договорит, — ответил Двойник.

Главный редактор энергичным шепотом инструктировал Литу и фотографа:

— На днях даем об этом ораторе материал под заголовком "Лицо рутинера". Снимайте его, слушайте, не спускайте с него глаз.

Пожав Лите руку выше локтя, главный подсел поближе к юной супруге Барклая, ибо решил, что к ней теперь просто непозволительно не проявить теплоту и человеческое участие.

А Федор Илларионович тем временем заканчивал свою речь:

— Если этот эксперимент, разработанный во вверенном мне отделе при участии талантливого и упорного Мая Сергеевича Рубцова, окажется доступным многократному повторению, то это приобретет колоссальное практическое значение. Станет возможно титаническое умножение ресурсов!.. — Он посмотрел на часы и сказал спокойно и строго, обращаясь к Рубцовым. — Прошу начать эксперимент.

Двойник, не дожидаясь разрешения, уже отвинчивал гайки на тяжелой двери камеры. И вот дверь открылась.

— Прошу сюда — прожекторы! — крикнул Двойник.

В ярко освещенной камере обрисовались зыбкие очертания почти прозрачного человека.

— Это Май Рубцов, который уже движется в прошлое. Тот самый, что сейчас стоит перед вами и через несколько секунд войдет в камеру, — Двойник показал на Мая, который, как и все, не отрываясь, смотрел внутрь камеры.

— Пора входить, Май, — громко сказал Двойник, глядя на часы. Приготовься... Внимание... Марш!.

И Май быстрым скачком кинулся в камеру.

— Подождите! — глухо застонал врач. — Это же невозможно!.. Это уничтожение!..

— Все в порядке, доктор, — сказал Двойник, завинчивая камеру. — Мы же с вами объяснялись... Никакое это не уничтожение, я жив и здоров, — Он завинтил последнюю гайку. — Норма!..

Врач опустился на стул, прикрыл глаза ладонью.

И тотчас раздался грохот. Рокот, похожий на гром. Он заполнил комнату и поверг всех в ошеломленное онемение. И вот он ослабел, удалился, стих.

— Все, — сказал Двойннк, уже переставший быть двойником. — Эксперимент начат... И окончен. Теперь можно обесточить и открыть установку.

Он выключил рубильник, опять отвинтил гайки, откинул дверь камеры. Белизна сверкающих прожекторов осветила ее. И там ничего не было. Камера была совершенно пуста. И эта пустота подействовала на присутствующих еще сильнее, чем прыжок Мая, привидение, гром. Пустота! Пустота там, куда только что вошел человек.

...Расширенными зрачками Лита смотрела на Мая н видела в нем перемену. Он был очень усталый. Он совместил в себе и оставшегося и того, что ушел в прошлое. Лита уловила в нем дорогое и человечное, потерянное н вновь обретенное: он не знал, что будет дальше.