В конце пути

– Не я знаю я, Игореша. Чтобы оценить полководца надо смотреть, как бы это сказать, с более дальней дистанции, с большего временного расстояния. Те, старые полководцы… их имена и дела даже через века кажутся великими, само время доказало их величие. А Жуков… может быть, но неизвестно, как он будет выглядеть с большей временной дистанции. Мы ведь сейчас, что знаем, только его победы. А может, были и неудачи? Это пока что неизвестно, официально во всяком случае. И потом, что он за человек, тоже толком неизвестно, ведь не может такого быть, чтобы личность состояла только из радужных красок, каким нам его нарисовали. Подождать надо, сын, когда все можно будет оценить вполне объективно…

Ратников для колебаний имел некоторые основания, и сам к таким мыслям пришел сравнительно недавно. В школе и военном училище он о Жукове думал, так же как и все его сверстники, как большинство советских людей – даже в период хрущевского правления вокруг Жукова существовал неофициальный героический «нимб». Но, в отличие от более поздних поколений офицеров, он пришел в войска, когда там еще служили, вернее, заканчивали службу, офицеры-фронтовики. И каково же было его, молодого лейтенанта, удивление, когда в конце 60-х его, такой же как сейчас Игоря, восторженный отзыв о легендарном маршале далеко не все из фронтовиков поддержали. Нет, они не опровергали официальное мнение и неофициальную молву, не хаяли Жукова, они просто переводили разговор на другую тему, или отмалчивались. Это не могло его не удивить, заинтересовать, но ветераны обычно не шли на откровенность. И все-таки, однажды ему удалось «разговорить» одного из фронтовиков. Это был тогдашний зам начальника штаба полка, который, будучи на майорской должности стал подполковником благодаря именно своим фронтовым заслугам. Тогда Ратников пригласил в ресторан штабных офицеров, поблагодарить за то, что они вовремя и без задержек отправили его представление на старшего лейтенанта.