В конце вечности

Остап протянул развёрнутую кверху ладонь. Ангел вложил в неё плоский камень и крепко сжал. Камень, раскалившись добела, обжёг кожу. Остап, вскрикнув, отдёрнул ладонь и, разжав её, увидел вместо камня выжженное на коже клеймо в виде угловатого символа.

— Что ты со мной сделал?! — сотрясая обожжённой ладонью, выпалил Остап.

— Это твой пропуск туда, куда другим вход закрыт, — угрюмо произнёс Ангел. — Это моя печать. Приложишь руку к камню, преграждающему вход в подземный город, и он подчинится.

— Как же больно! — дуя на покрасневшую ладонь, прошипел Остап.

— А теперь ступай, — сказал Ангел смерти и толкнул охотника в плечо.

Отшатнувшись, Остап схватился за каменную стену, после чего мгновенно провалился сквозь неё в ледяную пропасть. Размахивая руками, охотник летел вниз. Вскоре Остап почувствовал, что падение стало замедляться, а затем и вовсе прекратилось. Он словно завис в полной темноте и давящей на уши звенящей тишине.

Приоткрыв глаз, Остап увидел лицо склонившегося над ним Фомы. Здоровяк просиял, словно своими глазами увидел чудо, и расплылся в широкой и счастливой улыбке.

— Живой!!! — заорал Фома.

— Ты чего орёшь, дурной, — зашипел Степаныч, зажимая ему рот костлявой рукой.

— Смотри, Степаныч, — понизив голос, с неизменным восторгом зашептал Фома. — Живой. Живой.

Боль быстро уходила, Остап продрал от запёкшейся крови левый глаз, стряхнул с головы траву и не спеша поднялся.

— Ох, Остапушка! Напугал ты нас, — скрипучим голосом произнёс старик. — Пойдём скорее! Уходить надо. В деревне этих тварей кишмя кишит, не одолеем.

— Степаныч, родной, не могу я уйти, — прошипел Остап. — Там живые в деревне остались.

— Да кто ж там живой-то? Одни черти эти бродят, — плюнув на лежащего под ногами людоеда, сказал Степаныч.

— В том доме, который староста сторожил. Девчонка там. Волк мой её бережёт пока. Твари не добрались ещё до них, — поднимая с травы окровавленный нож, произнёс Остап.

— А ты почём знаешь, что она живая? — сменившись в лице, произнёс старик.

— Знаю. Объяснять долго, Степаныч. Выручать её надо.

— Щас мы этих уродов дубинами размозжим! — сжимая свой огромный кулак, произнёс Фома.

— Нет, братец. Много их слишком, — решительно остудил его Остап.

— Чего задумал? — внимательно глядя на охотника, спросил старик.

— Вы с Фомой ступайте на волчью тропу, — ткнув пальцем в сторону просеки, сказал Остап. — Там огромный валун. Знаете. Ждите меня за ним.

— Там же капканы кругом! — вскинув брови, сказал старик.

— Вот именно, — ответил Остап. — Я выведу дикарей прямиком на них. Зверям — звериная смерть.

— Ну мы-то капканы обойдём, а ты-то как? От них ведь со всех ног удирать придётся! Сам ведь в капкан попадёшь! Там их понаставлено под каждым кустом тьма целая.

— Сам ставил, знаю, — отмахнувшись, ответил Остап. — В свои не попадусь! А тех тварей, что капканы сумеют обойти, вместе бить будем! Будьте наготове!

— Ох, Остап! Отчаянная ты голова, — покачивая седой головой, произнёс старик. — Я-то уж пожил, а вот вас, дураков, жалко. Ну уж коли решил, так тому и быть. Бежать-то сможешь? Вон ведь как досталось-то тебе!

— Смогу. Ты сам, главное, нож наготове держи. Ты ведь, Степаныч, у нас только с виду поизносился, опыта тебе не занимать. Справимся. А ты, Фома, не зевай, под ноги смотри. Ну всё, идите с Богом! Услышите свист, ждите гостей, — хлопнув по плечу Фому, сказал Остап.

Печально вздохнув, Степаныч дёрнул за рукав здоровяка, и, аккуратно перешагивая сухие ветки, они скрылись в лесной чаще.

Выждав время, Остап выдохнул и двинулся к воротам. Прижавшись спиной к забору, он заглянул во двор. В деревне всё ещё продолжалось кровавое пиршество людоедов, рвущих на куски мёртвые тела. Неподалёку от ворот спиной к лесу сидел дикарь и жадно копался во внутренностях местного кузнеца. Стиснув зубы, Остап в два прыжка оказался рядом с людоедом и, схватив его за волосы, несколько раз саданул его ножом. Дикарь завизжал как палёная крыса. Услышав вопль соплеменника, твари со всех концов деревни бросились к Остапу. Охотник, попятившись к лесу, вложил два пальца в рот и издал пронзительный свист.

— Ну что, скоты, догоняйте! — сплюнув кровью под ноги, сказал Остап и бросился в чащу. Он бежал что было сил. По треску веток и визгам было ясно, что разъярённая толпа выродков его нагоняет. В глазах замелькали зарубки на деревьях.

«Вот оно — волчье поле», — подумал Остап, перескакивая через кусты. Позади раздались первые лязги капканов с истошными воплями попавших в них дикарей. Перемахивая через все кусты, где только могли быть ловушки, Остап стремительно приближался к огромному, поросшему мхом валуну. Позади всё ещё слышались хрипы преследователей.

Остапу удалось не попасть в капканы, но от усталости уйти оказалось труднее. Охотник запнулся и упал, проехавшись на животе добрых три метра. Идущие след в след четверо людоедов, спотыкаясь об Остапа, кубарем покатились по земле. Один из каннибалов поднялся и сцепился на земле с охотником. Троих оставшихся остановил раскатистый бас, раздавшийся за их спинами.