В краю двух культур

Мама Лида с мужем и пятью детьми переехала в нашу деревню в конце шестидесятых годов XX века. Эта русская семья внесла большую сумятицу в уклад жизни карельской деревни. В ней все было напоказ: пьянство, семейные разборки, крик на всю деревню, воровство и многие происшествия. Свою семью успокоить могла только мама Лида. В то время наша деревня насчитывала тридцать два дома и сто десять жителей. Старший ее сын Николай отучился семь лет в одном первом классе, потом постоянно работал пастухом. В эти годы деревню Петряйцево признали неперспективной. Многие переехали в другие колхозы, в Бежецк. Оставшиеся несколько семей переселились во вновь построенные дома деревни Бережки. В деревне осталась моя мать с отчимом, да три семьи детей мамы Лиды. Деревню стали называть «Туркин хутор с подселением», всего четыре жилых дома. Работы не стало, Николай стал уходить пасти скот в соседние деревни. Второй сын Михаил пошел жить к женщине в соседнюю деревню, поднял на ноги двоих ее детей, потом она прогнала его из своего дома. Тот вернулся жить к своей маме Лиде. Летом работал пастухом, а зимой — по наряду бригадира. За ним постоянно была закреплена лошадь. Третий сын Александр окончил восемь классов, выучился на тракториста, получил права, долгое время работал трактористом в колхозе. Детей ни у кого из сыновей мамы Лиды не было. Самая трагическая судьба у ее дочери Татьяны. Она была неглупой девчонкой, окончила восемь классов школы, вышла замуж. Родились дети — сын и дочь. Татьяна с мужем запили, пили беспробудно. Она работала дояркой, а муж — пастухом. Ее много раз увольняли, потом снова принимали на работу. Однажды муж сильно избил ее, пьяную, причинив тяжкие телесные повреждения. Осудили его на пять лет лишения свободы, детей отдали в дома-интернаты. Мама Лида каждое лето забирала своих внуков из интернатов к себе, а на зиму возвращала обратно. Татьяна вышла замуж второй раз, со вторым мужем продолжали пить. У них родился ребенок, которого стала воспитывать старшая дочь Татьяны, хотя сама была тогда еще несовершеннолетней. Во время одной из пьянок муж убил Татьяну ножом, его посадили. Последний сын мамы Лиды Юрий много раз лечился в психбольницах, после очередного возвращения оттуда поджог деревню, сгорело три дома. В последние годы работы в деревне не стало, жили на пенсию мамы Лиды, Юрия и женщин, с которыми жили Николай и Александр. После получения пенсии гуляли около недели вместе. Потом жили на молоке, картошке и хлебе. Потеряв работу, Николай повесился, Александр сошел с ума и лечился в психбольнице. Михаил и Юрий переехали в Душково, в деревне остались стоять десять пустых домов.

На кладбище я увидел пожилую женщину, нашу бывшую соседку Колачеву Александру, ей около 70 лет. Я стал расспрашивать у Шуры о своих деревенских. Она спросила, как лучше говорить — по-карельски или по-русски. «Раньше здесь все говорили по-карельски. Теперь мы только дома с мужем Лешей говорим по-карельски. В Бережках сейчас много русских переселенцев из Таджикистана и Узбекистана. Из других деревень за хлебом не ходят. В Душково и Климонтино ездят автолавки. Так что карельской речи уже почти не слыхать». Я ответил, что мне легче говорить по-русски и спросил о друге детства Базлове Николае. Шура ответила, что Николай в последние годы запутался и пошел по неправильному пути. В 1996 году ушел от жены к другой женщине, помогал ей растить внуков. Потом от нее ушел жить в Петряйцево и одну зиму прожил в пустом доме. Там Николай вместе с Белоусовым Александром стали рубить из осины бани и продавать их. Одну баню продали молодой женщине с тремя детьми под Ленинград. Николай познакомился с этой женщиной и уехал жить к ней.

Спросил о последнем бригадире Бритвиной Кате. Шура ответила, что она не может ходить, заботятся о ней соседи. Ее сын Иван вместе с женой пил, во время одной из пьянок убил жену. Сидел в колонии Монино Нелидовского района, там умер, привезли хоронить сюда на кладбище.

Я спросил, что умирают и погибают многие, а кто-нибудь рожает или нет? Она ответила, что не помнит, чтобы кто-нибудь родился в прошлом и этом годах. А карел вообще осталось около трех десятков по 4-5 человек в деревне. В Душкове из карел живут еще Быстрова, Шметкина, Уткина, Соколова да Смирнова. В Муравьеве Виноградовы, Гордеевы, Брызгалова, Корзенкова, Румянцева да Шувалов Василий. В Климонтино — Базлова Аня да Сапожкина. В Калинихе Козлова Тося да Виноградова Римма с ее Шуриным сыном Толей. В Горбовце Белкина Анна, Кузьмин Иван да Голубевы, которым уже за 80 лет.

Я встал посредине кладбища и просил прощения у своих земляков. Подошел к могилам своих родственников и душою почувствовал очищение от скверны, которая скопилась в большом городе и которая забыла о деревне, давшей нам дорогу в большую жизнь. Душою чувствовал, что должен все-таки у нас наступить медленный поворот в сторону деревни. Успеть бы, пока там есть еще люди: совестливые, трудолюбивые, забытые властью, живущие верою в лучшее будущее.