В краю гор и цветущих долин

– Ну что ж, буду голосом разума, – вздохнула Лера.

Вскоре Пётр получил диплом судомеханика, спрятал синюю корочку глубоко в шкаф и пошёл устраиваться на ставку в местное отделение КПСС. Он так и не узнал, поспособствовал ли его трудоустройству Коновальцев. Но когда он пришёл на собеседование с Козинцевым и Белоусовой, Иван ждал его возле кабинета руководителей. Он выглядел встревоженным и явно переживал – будет ли Пётр держаться достойно, как и подобает настоящему коммунисту?

– Удачи, – сказал Иван. – Не волнуйся, там все свои, Михаила Андреевича и Розу Алексеевну ты знаешь. На самом деле это чисто формальность.

Козинцев встретил Петра с той театральной радостью, которая вырабатывается у публичных людей за годы общения со всевозможными личностями.

– Здравствуй, дорогой, проходи, садись. Мы уже давно к тебе присматриваемся, ты у нас активный боец, прошёл определённую школу. К тебе есть деловое предложение. Ты парень современный, а у нас… Роза, какая у нас ставка появилась?

– Нам нужен человек, который будет заниматься агитацией в сетях. ЦК настаивает, что каждое местное отделение должно развиваться в этом направлении, и, конечно, мы привлекаем молодёжь. Вы у нас в таких вещах разбираетесь.

Козинцев перебил её:

– Роза Алексеевна говорит о работе в социальных сетях. Твоей задачей будет вести аккаунты местного отделения партии, обеспечим тебе рабочее место, всеми методическими материалами снабдим. Работа творческая, нестандартная, что скажешь?

– Я согласен.

– Тогда мы тебя оформим с понедельника, так удобнее будет, да, Роза Алексеевна? И можешь начинать, времени на раскачку нет.

С этими словами для Петра Мельниченко началась политическая жизнь.

3

Партийный актив готовился к проведению конференции по выдвижению кандидата в губернаторы. Адская духотища мучила набившийся в актовый зал Комитета народ. Бабушки и дедушки, несколько молодых мужчин и женщин обмахивали лица партийными газетами. Окна были открыты, но летний воздух, сухой и неподвижный, не мог дать спасения. Наконец кто-то додумался включить кондиционер. Когда полилась искусственная прохлада, делегаты несколько расслабились, а кое-кто вздохнул с облегчением.

Пётр, сидя на корточках в углу зала, проверял готовность большой стационарной колонки исполнять гимн СССР. Втыкал флэшку с записью, регулировал громкость, настраивал звучание, вынимал флэшку и начинал по новой. Вдруг кто-то навис над ним неприветливой тенью. Пётр поднял взгляд. Мансур Азарович – башкир преклонного возраста, член партии с 1968 года, чьи густые азиатские брови свисали на глаза – тыкал ему в лицо листком с напечатанным текстом.

– Надо размножить. Вот.

На дедушке красовался китель с наградами и фуражка с красной звездой. Во всём его облике чувствовалась офицерская закалка.

– Это воззвание к рабочим троллейбусного депо, его нужно срочно распечатать. Сделай, пожалуйста.

Пётр поднялся с корточек, взял в руки листок – мелкие буквы, сплошные и огромные, точно кирпичи, абзацы. Глядеть было скучно на такое воззвание, не то, что читать.

– У меня времени нет, – он слегка пнул колонку. – После конференции или в понедельник только.

– Слушай, сделай сейчас. Срочно надо.

Прямо над головой Мансура Азаровича висел прямоугольный транспарант «От каждого по способностям – каждому по труду!». «И все здесь верят в те лозунги, – думал Пётр. – И вот это воззвание к рабочим – какая наивность. Какая старческая закостенелость. Если бы не кондиционер, можно было подумать, что сейчас конец 80-х. Такое эхо страны, которой больше нет… но я не эхо».

– Не буду, – ответил он наглым вызывающим тоном. Он мог бы ничего не говорить, молча развернуться и уйти, и, может, так было бы правильнее. Но Пётр хотел усугубить. Хотел уязвить гордость советского офицера.

– Петя, зайди, пожалуйста, – выглянула из кабинета Роза Алексеевна.

Он зыркнул на Мансура, как бы желая сказать: «Нет времени, понял». Хорошо было бы в придачу ещё и язык показать, но это было бы слишком.

В кабинете собрались, помимо Алексеевны, Штепа Елизавета, Прибрежный и Козинцев. Разговор между ними, по всей видимости, выдался нелицеприятный.

– Скажи, пожалуйста, – Козинцев обратился к Петру, – ты все документы сдал на кандидата в депутаты?

Лицо Петра сделалось жёстким. Он и рта не успел раскрыть, как Козинцев прикрикнул:

– Так чего ты тянешь? У нас сроки поджимают. Вы мне так всю предвыборную кампанию завалите. Какие документы ему остались?

Прибрежный дёрнул усом:

– Надо получить справки о нежелании состоять в гражданстве Украины, – и взглянул на Штепу. – И Елизавете так же.