В крепких руках графа

Ну и ладно. Он и так сможет получать о ней сведения. И заботиться на расстоянии.

Боль в груди постепенно отступала.

А что, если она найдет человека, за которого захочет выйти замуж? Появится мужчина, у которого будет право держать ее за руку, занимать все ее мысли и прикасаться к ней? Нет. Не стоит об этом думать. Главное, чтобы она была счастлива. Все остальное не важно.

Глаза защипало.

Он снова чувствовал себя как мальчишка, потерявший мать. Только на этот раз все было по-другому. Не было приглушающей боль злобы. И некого было винить.

— Вы посылали за мной, милорд?

Бейн положил перо и поднял взгляд. Казалось, при появлении Мэри комната ожила. Или это только он ожил?

Она выглядела взволнованной. Наверное, ожидала, что он отменит ее отъезд, как отменил его сегодня. Она полагала, что он способен на такую подлость. И граф не мог винить ее за это.

— Присядь, пожалуйста.

Она послушалась, с естественной элегантностью присев на стул перед его столом. Лицо ее хранило спокойствие. В глазах читался интерес.

Возможно, не нужно было ее беспокоить, но вряд ли она скажет спасибо, если он примет решение за нее.

— Я кое-что нашел среди бумаг, которые пытался уничтожить Джеральд. Возможно, тебя это заинтересует. — Он передал ей лист пергамента, который с удивлением читал полчаса назад.

Мэри быстро пробежалась по нему глазами. Из груди вырвался вздох, она взглянула на Бейна с удивлением и недоверием.

— Но это… — Она снова взглянула на листок.

— От твоего отца. Это он передал тебя под опеку графа. В качестве платы за какую-то услугу. Я полагаю, он пообещал ему нашу свадьбу.

— Ох, — прошептала она, не отрывая взгляда от письма. Листок задрожал в руках. — Ох.

По ее щекам потекли слезы.

Это он довел ее до слез, а ведь думал, что ей будет интересно. Или даже приятно. Слез он не ожидал, а получил только боль от ее страданий.

Он медленно встал, боясь сделать хуже.

— Мэри, — прошептал он, положив ей руку на плечо и обрадовавшись, что она ее не сбросила, обнял ее. — Мэри, пожалуйста. Я бы не стал тебе это показывать, зная, что ты расстроишься.

Она сглотнула.

— Ты не понимаешь. Я не расстраиваюсь.

С опущенными плечами и глазами влажными от слез она являла собой воплощение страданий.

— Ты плачешь.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Неужели ты не понимаешь, что это значит?

— Твой отец оказал какую-то услугу старому графу, а в письме говорится об ответной услуге.

Она покачала головой.

— Нет. То есть да, тут так и написано. Но еще здесь написано, что он любил меня. Он написал: «Моя любимая дочь». В последние моменты своей жизни он думал обо мне, любимой дочери.

Бейн нахмурился.

— Конечно, любил. Ты же его дочь.

По ее телу пробежала дрожь.

— Я не знала. Он отослал меня, когда умерла мама. Я думала, он не хотел меня видеть. Узнав, что он меня любил… — Она закрыла лицо руками.

Бейн вспомнил объятия и поцелуи своей матери, когда он еще был ребенком. К горлу подступил ком. Он знал, что его любили, и даже не думал об этом. Долгие годы он прятался от своих воспоминаний. Строил ледяные стены, пытаясь укрыть за ними чувство вины за смерть матери. Теперь эти стены рушились, обнажая воспоминания. Он понимал, насколько больно Мэри, и его сердце затрепетало, наполняясь сочувствием.

— Мэри.

И снова сглотнул. Он слишком долго скрывал это. Его руки коснулись ее лица.

— Дорогая моя. Взгляни на меня.

Его затопило море эмоций. Надежда. Радость. И… любовь. Слова застряли в горле, когда она посмотрела ему в глаза.

— Конечно же он любил тебя. И я тебя люблю. Он замер, пораженный тем, что сказал, наконец смог выразить словами чувства.

— Я люблю твой острый ум и твою храбрость. Люблю твою красоту. Но больше всего я люблю тебя.

Ее губы задрожали.

— Пожалуйста, мне не нужна твоя доброта.

— Когда я был к тебе добр?

Его губы начало слегка покалывать в предвкушении настоящего долгого поцелуя.

— Это мне нужна доброта. Все утро я пытался придумать, как удержать тебя здесь, построить такую клетку, из которой ты не ускользнешь. Но не смог, любимая. Я не могу удерживать тебя против твоей воли. Хочу, чтобы ты была счастлива. — Он вздохнул. — Боже мой, я не хочу тебя терять.

— О, Бейн. — Она обняла его и зарыдала, уткнувшись в плечо.

Он снова довел ее до слез. Вот идиот. Сделал только хуже. Он неуклюже отстранился. С трудом сдержал желание обнять ее и поцеловать. Целовать, пока она не забудет о том, что он обещал отпустить ее. Нет. Однажды он уже соблазнил ее. Больше этого никогда не сделает.

Рыдания постепенно стихли.

Он передал ей свой платок и ждал, пока она вытирала слезы.

— Ты действительно хотел отпустить меня? — прошептала она с улыбкой.

Он кивнул. В горле снова застрял ком, не позволяя ему выговорить ни слова. Он жадно пожирал ее глазами, зная, что, возможно, это последний момент, когда он ее видит.

— А если я захочу остаться?

Сердце замерло, словно вообще перестало биться.

Остаться? Боже, неужели он не ослышался?

Мэри встала, и он, как всегда, восхитился ее статью, элегантностью и женственностью. Она никогда не была так прекрасна, несмотря на то что лицо все еще было красным, а глаза блестели от слез.