В крике от смерти

Он отключил телефон, взял пистолет с глушителем и подошел к двери ванной. Чуть приоткрыв ее, увидел лежащего в ванне Роберта. Поднял руку с пистолетом. Пуля пробила Роберту висок, и он сполз в начавшую розоветь пену. В комнату ворвались трое омоновцев. Еще двое появились в дверях.

– Чисто, – сообщил один из комнаты.

– Здесь тоже, – отозвался другой.

Горбоносый вскинул пистолет, но тут же сунул ствол в рот и нажал на курок.

– Есть труп, – вбежал в коридор омоновец.

– Жить хочу, – скулил Шефирин. – Я жить хочу. Понимаете? Просто жить. Я не смог себе пулю…

– А было бы гораздо лучше, – процедил один из омоновцев, – если бы ты себя кончил. А то у меня желание дикое тебе пузо пулями напичкать. Сучонок ты, Шефирин! – плюнул он ему в лицо. – Сколько жизней погубил. Падаль ты!

– Я люблю тебя, Светка, – прошептал Владимир. – И Катя не против, чтобы мы стали мужем и женой. Я люблю тебя, – повторил он. – Наконец-то нам никто и ничто не мешает.

– Ты мне тоже нравишься, – тихо ответила Светлана. – Но я не могла даже показать этого, понимаешь?

– Я все понимаю, – улыбнулся он.

Катя осторожно, чтобы не помешать, закрыла дверь в свою комнату.

– Прощай, Белинский, – весело проговорил сидевший за рулем «девяносто девятой» Сергей. – Начинаю новую жизнь. В общем, так, сначала подаем заявление, потом я еду в Москву. Мне выписаться надо и кое-что забрать. Я все оставлю Райке, хотя она мне никто. А сегодня посмотрим дом под Саратовом. Более-менее приличный. Ты его купишь, и мы перевезем стариков.

– А почему я? – удивилась Алена.

– Я хочу, чтобы ты была хозяйкой хорошего дома, машины и всего остального, что у нас будет, – улыбнулся Сергей. – Я устроюсь на работу в какое-нибудь охранное предприятие. Меня возьмут. Кстати, там платят неплохо. Ты тоже будешь учить детишек. Пока чужих, но очень надеюсь, что мы скоро сделаем и своего. Ты кого хотела бы первым?

– А ты? – улыбнулась она.

– Знаешь, вообще-то все равно. Главное, у меня сейчас есть ты.

– Слушай, хочу еще вот о чем предупредить, – сказала Алена. – О войне, если я буду твоей женой, тебе придется забыть.

– Действительно, – он бросил на нее быстрый взгляд, – значит, надо повоевать до свадьбы.

Алена, опустив голову, грустно вздохнула.

– Да я пошутил, – рассмеялся Сергей.

– Никогда так больше не шути. Я слишком долго ждала и не верила, что кому-то буду нужна.

– Что? – за шумом двигателя не расслышал он.

– Обещай, что даже в шутку не будешь говорить о нашем расставании, – попросила Алена.

– Никогда больше не буду, – серьезно отозвался Сергей.

Саратов

– Тамара Сергеевна не передумала насчет воскресенья? – спросил Петр.

– Конечно, нет, – ответила Людмила. – Время она назначит в пятницу. Так что вечером я скажу, во сколько вам прийти.

– Отлично.

– А ты приятеля своего видел, который в больнице? Навещал?

– Отнес ему кое-что. Ему еще дней двенадцать в больнице оставаться. Не хочет он лежать, но и домой особо не рвется. У него с женой проблемы и с сыном тоже. Кстати, когда Нинка наша приедет? А то как увезли ее после школы, так и не видать.

– Мама звонила сегодня утром, Ниночке там нравится. Так что в конце августа привезут.

– Быстрее бы, – улыбнулся Петр, – соскучился я по нашей хохотушке. Ей ведь тринадцать будет, мы с тобой ее рано сделали. Ты тогда еще в училище…

– Перестань, – остановила его смущенная жена.

– Да просто не хотелось бы, чтоб дочь повторила путь матери. Согласись, что в семнадцать лет…

– Да перестань ты, – попросила Люда.

– А Колька всем друзьям рассказывает, – улыбнулась Лида, – как вы с пьяницами дрались. И как ты милиционера уложил. Гордится тобой сын.

– Ну, положим, гордиться здесь нечем, – улыбнувшись, проговорил довольный Павел. – Это я делать умею.

– А я не думала, что ты знаешь приемы, – сказала Лида. – И была удивлена, когда в окно увидела, как ты…

– Да хватит об этом, – засмеялся Павел. – Тебе не кажется, что Колька изменил мнение обо мне? – с надеждой спросил он.

Не зная, как ответить, поскольку Коля вчера признался, что боится возвращения отца, Лида пожала плечами.

– Ну конечно, авторитет с помощью драки не заработаешь, – печально сказал Павел. – Но я надеюсь, ты поняла меня и хоть немного простила? Ты стала как-то мягче, и глаза у тебя ожили. Прости меня и постарайся понять. Я боялся возвращения на войну. Боялся, да и сейчас боюсь. А признаться ни тебе, ни себе не хотелось. Помнишь, я сказал, что уеду воевать, а ты удержала меня. Вот тут-то все и началось. Меня ревность обуяла, и я наорал на тебя, заявил, что мне лучше уехать, может, убьют. А ты не стала меня удерживать. И все, я закипел. Искал работу, брался за все. Но, кроме как на выпивку, ничего не мог заработать. Зато сейчас я поеду года на полтора. Если убьют, то вы наверняка что-то получите. Ну, а вернусь, то уже будут деньги, и мы что-нибудь придумаем. Мне не нравится, что ты вкалываешь в ларьке. Извини меня за все это. И если сможешь, дождись меня.

– Отлично! – весело проговорил Муса. – В воскресенье. Отлично, – повторил он. – А во сколько?

– Время уточнят в пятницу, – ответил ему Аслан.