В крике от смерти

– Вот что я тебе скажу, – перебила Марият. – Да, я ненавижу гяуров. Но я хочу уничтожать тех, кто дорожит жизнью. А здесь… – Она презрительно улыбнулась. – Где ты видел здесь таких? Да, есть несколько гяуров, которые и одеты по-другому, и машины у них хорошие. Но за отнятую жизнь моей Луизы должны заплатить многие состоятельные люди. Поэтому я и спросила, почему мы остановились здесь. Мне надо в Москву. Я смогу добраться до нее и найти место, где взорву себя и множество довольных жизнью гяуров. А сколько еще будет искалеченных! – злорадно улыбнулась она.

– Все это обязательно произойдет, – кивнул Ахмет. – Поэтому меня и послали с тобой. А почему ты не хочешь взорвать военных?

– Солдаты просто выполняют приказы. Я поеду в Москву. И сделаю это, если в течение недели ты не найдешь чего-то, что подойдет мне. – Она ушла в другую комнату.

– Укол, – вошла в палату плотная медсестра.

– Вы в тюрьме не работали? – спросил Анджей.

– В вену, – холодно добавила та.

Вздохнув, Анджей закатал рукав и положил руку на край кровати. Литовина ввела иглу в вену. Анджей почувствовал вспышку в голове, и в глазах у него потемнело. Он рухнул на спину. Медсестра испуганно вскочила.

– Жаба! – прошипел Анджей. – Тебя, сучку, Басаев нанял? – Он протянул руку к стоявшей на табуретке пустой пивной бутылке. Медсестра быстро выбежала из палаты. – Вот жаба! – Анджей с трудом сел. – Чуть не пришила. Да, – вздохнув, он тряхнул головой и поморщился от стрельнувшей в затылке боли, – лучше туда, чем здесь на игле медсестры-киллера жизнь закончить.

В палату заглянула санитарка.

– Как вы? – испуганно спросила она.

– Хреново. Но прежде чем сдохну, голову ей свернуть успею. Дайте сигарету, пожалуйста. Да, – прикурив, сказал Анджей, – здесь есть еще кто-то? Ну, кроме…

– Все уже ушли.

– Давление мерить вы умеете?

– Конечно.

– Как ваше имя, спасительница? – улыбнулся Анджей.

– Татьяна, – улыбнулась и санитарка. – Украинцева.

– Танюша, – выпустив дым в сторону открытого окна, вздохнул Анджей, – измерьте мне давление. Если не очень высокое, я покину стены едва не ставшего для меня склепом здания. И еще. Позвоните по этому номеру и скажите Юрию, чтобы приехал за полковником. Хорошо?

– Сейчас измерю давление, – сказала Таня. – А потом, если давление более или менее нормальное, позвоню Юрию.

Услышав вызов сотового, Юрий поднес его к уху.

– Что случилось, Оксанка?

– Полковник просил тебя приехать за ним к зданию бывшего инфекционного отделения. Звонила какая-то женщина по его просьбе.

– Хорошо, еду.

– Полковник просил предупредить, что он пуст, как барабан. Говорю дословно со слов женщины.

– Понятно, – рассмеялся Белозеров.

– Полковник сейчас приедет, – улыбнулась Ирина.

– Уже выписали? – удивился Эдуард.

– Как я поняла, он сам себя выписал.

– Рановато. Значит, что-то случилось.

– Ну что, послезавтра катим в Тамбов, – пожимая руку Юрию, сказал Анджей.

– В семь? – спросил Юрий.

– В восемь. Ты все-таки поспи маленько. Надеюсь обернуться одним днем.

– Что? – рассмеялся Каток. – Уже выздоровел? Лихо ты, полковник.

– Если бы остался, – сказал Анджей, – то в морг поступило бы тело медсестры, а в милиции у Кока стало одним знакомым больше. В общем, завтра отдыхаем, а послезавтра в Тамбов.

Пенза

– Никто ничего не говорит о чехах, – сказал подтянутый капитан милиции.

– Вы воевали там? – улыбнулся мужчина в штатском.

– Так точно. В Ханкале в две тысячи первом полтора месяца.

– Столкновения были? – спросил фээсбэшник.

– Серьезных нет. Так, пару раз перестрелки во время проверки документов и груза. У нас ранили двоих и один погиб, на фугасе подорвался. А так все более или менее нормально. Вообще-то именно тогда я и возненавидел этих чехов. Они же и своих бьют. Ну ладно бы милиционеров или из гвардии Кадырова. Они же мирных жителей взрывают. Не понимаю их. Ведь вроде и свободу им давали, сволочам, а они…

– Значит, ничего? – покачал головой сотрудник ФСБ. – Шериф тоже молчит. У него был выход на Погосяна и осетина. Осетин убил армянина и застрелился сам. И все, концов никаких. А… – Спохватившись, он замолчал.