В крови

— Данте? Давай, парень, просыпайся. Сфокусируйся.

— Оставь его в покое, черт побери! — голос Хэзер?

— Хэзер, — прохрипел Данте. Его горло саднило, словно его поскребли наждачной бумагой.

— Здесь, Батист, я здесь.

Данте открыл глаза, но вместо ожидаемого усмехающегося лица Извращенца увидел привлекательное с легкой щетиной знакомое лицо, затем внутри что-то щелкнуло, и память встала на место — Лживый Лайонс. Марлевая повязка закрывала укусы на предплечье Лайонса, но Данте все еще чувствовал запах крови, который ударил прямо в его разрывающуюся от боли голову.

Шепот прекратился. Женский голос спросил:

— У тебя был еще один приступ. Ты восстановил какие-нибудь из воспоминаний?

Эти слова, как холодные пальцы, прошлись по позвоночнику Данте. Он посмотрел в сторону голоса. Понял, что растянулся на диване, его голова покоится на коленях Лайонса, а ноги лежат на бедрах Царя Подземного мира. И у нее в руках ноутбук.

Близнец Лайонса с грязными волосами, девушка с копьем, одетая в тунику, улыбалась ему странной застенчивой и девичьей улыбкой.

— Так ты что-нибудь помнишь? — спросила она снова.

Еще один приступ? Данте запаниковал. Как много времени прошло? Он посмотрел мимо сестры Лайонса на Хэзер, неподвижно сидящую в мягком кресле. Она встретила его взгляд, лицо было бледным и напряженным, связанные руки, сжатые в кулаки, лежали на коленях.

— Энни ушла, — произнесла она, — благодаря тебе.

— Bon. Отпусти Хэзер…

Хэзер мотнула головой.

— Я останусь с тобой.

Пальцы погладили волосы Данте, погладили и дернули, болезненная ласка

— Лайонс.

— Ты не ответил Афине, — упрекнул он.

— Да пошел ты нахрен.

— Аид, — поправила его сестра. — Так у тебя появились какие-нибудь воспоминания в этот раз?

— И ты тоже можешь идти нахрен.

Лайонс дернул Данте за волосы.

— Отвечай на вопрос. Или я примусь за Хэзер.

Сжав челюсть, Данте произнес:

— Ничего. Я ничего не помню.

Но глубоко внутри осы суетились, гудели, и озноб прошел по нему. Пот стекал по его вискам. Уверен насчет этого?

Лайонс вздохнул.

— Хорошо, попробуй еще раз. Я ненавижу делать это с тобой.

— Лжец, — сказал Данте. Голос федерала говорил, что ему нравится делать это с ним, очень нравится. И он надеется продолжать это делать.

— Сколько уже раз?

— Пять, — ответила Царь Подземного мира.

Страх скрутился в Данте. Пять?

— Сколько приступов?

Лайонс засмеялся.

— Пять, красавец, пять. Я продолжаю думать, что ты разорвешь себя на части, но этого не происходит. По крайней мере, пока, — он сделал паузу. — Готова, Афи-Аид?

Снова появился шепот:

Святаятроицадантесделаетнасединымисвятаятроицаданте…

Алекс поднял зеленую бутылку, его украденную бутылку абсента.

— Открой рот шире, время для большего количества лекарства.

— Зеленые воды воспоминаний, — прошептала Афина-Аид.

— Пей больше, чтобы, когда ты будешь убивать нашего отца, ты знал за что. Тогда сможет начаться наше перерождение.

Данте сжал губы и отвернулся. Он хотел вспомнить свое прошлое, хотел увидеть, хотел знать, но на его собственных условиях и с Хэзер. Джордан пытал его прошлым, а теперь Лайонс и его безумная сестра делали то же самое.

Хватит. Пошли они все к черту.

— Твой выбор, — пробормотал Лайонс. Он крепко схватил пальцами за челюсть Данте, повернул его голову.

Покалывающая энергия, как рычагом, поддела губы Данте, вынуждая их раскрыться и вклиниваясь в уголок рта. Сердце его заколотилось о ребра в три раза быстрее, вызывая горячую, жидкую боль в груди. Пот тек по его лицу, обжигая глаза. Афина-Аид наблюдала, нахмурив белесые брови, измазанная запекшейся кровью рука покоилась на облаченной в кожу голени Данте.

— Ты причиняешь ему боль, опять, — сказала она, — ты не должен. Он часть нас.

— Еще нет. И у меня нет времени быть с ним мягким.

Мысль коснулась его горящего сознания, и Данте осознал две вещи: его щиты опустились из-за действия наркотика, и Лайонс был напуган.

<Ты должен вылечить ее. Она почти ушла. Но она убеждена, что в первую очередь ты должен быть исцелен. Так что или вспомни, или соври, черт возьми>.

Лайонс поместил бутылку абсента между губ Данте и начал вливать. Бледно-зеленая жидкость наполняла его рот быстрее, чем он мог глотать. Он задохнулся и закашлялся, пытаясь восстановить дыхание.

— Это последний раз, — произнес Лайонс.

Клин энергии исчез, и Данте, кашляя, закрыл рот, челюсть болела. Он видел, как Афина-Аид подняла ноутбук. Изображения вспыхнули на экране. Знакомые изображения. Боль вонзилась в его мысли. Он зажмурил глаза. Они не смогут продолжать мучить его, если он не будет смотреть.

Но Лайонс вздохнул и произнес:

— Снова с закрытыми глазами? Ты правда не помнишь, не так ли? Или, возможно, ты просто ужасно упрямый?

— И то, и другое, и то, и другое, и то, и другое, — распевала Афина-Аид.