В круге света

А недавно узнал: оказывается, у индийцев в древнем ведическом периоде почитался бог, которого они называли Варуна. Бог этот был у них верховным и полагал начало всем остальным богам. Варуна — единственный, к кому они обращались с покаянными псалмами. Во искупление дурных поступков этот бог требовал от человека только одного — искреннего сердечного покаяния. Грешник каялся и у них с верховным божеством вновь устанавливались добрые доверительные отношения.

Одновременно с Варуной индийцы почитали и второстепенного бога Индру — беспощадного, чувственного бога-пьяницу, размахивающего дубиной налево и направо. Этой дубиной Индра даже убил собственного отца за то, что тот не дал ему вовремя опохмелиться «сомой». Для того, чтобы задобрить Индру — достаточно было на его жертвенник полить этой самой древней водочки, «сомы», и отношения возвращались в норму.

Прошло несколько веков и почитание Варуны у индусов практически снизошло на нет, а вот Индра превратился чуть ли не в верховное божество…

Оно и понятно, наша греховная суть не меняется, зачем каяться, трудиться над душой, куда как проще: распил с богом поллитру и плыви себе по течению!

Батюшка из Вятской епархии рассказывал мне весьма поучительную историю о почитании в их местах так называемых «огненных младенцев»…

Ещё в конце XIX века в деревушке недалеко от городка Белый Холунец (или по-другому называют: Белая Холуница, Белые Холуницы) жила семья. У них было шесть человек детей. Легенда мало что говорит о матери, но известно, что отец у детей был. Семья жила крайне бедно, старшие дети постоянно побирались. И вот то ли год тогда был голодный, то ли соседи, устав от побирушек, перестали подавать, но однажды отец, видимо отчаявшись свести концы с концами, помутился рассудком и зарубил трёх самых маленьких ребятишек. Зарубил и их останки пытался сжечь в печи своего дома. Соседи потом свидетельствовали, что видели как из печи вылетели три белых голубя.

После того, как случилось такая беда, тамошний батюшка собрал потрясённых жителей и обличил народ в равнодушии к судьбе голодающих детей, или, попросту говоря, в нашем человеческом немилосердии. И чтобы память об этом грехе у людей не затихала, он и стал проводить в тех местах ежегодный покаянный крестный ход. Со всех мест собирался народ и шёл в ту деревню, к месту трагедии. Служили панихиды в память о невинноубиенных младенцах и каялись, что попустили свершиться такому. Тогда же была написана икона святых, в честь которых крестили тех детей, она сохранилась и до сего дня.

В советские годы хождения в память о младенцах не прекращались, и люди, несмотря на противодействие властей, собирались и шли к месту гибели «огненных младенцев». Тогда начальство распорядилось снести сам домик, где жили дети, и даже печь, в которой обезумевший отец сжигал своих чад. Но люди поставили на месте дома крест и продолжали ходить.

В наше время крестные ходы возобновились, к назначенному дню в Великий Холунец из многих мест собираются тысячи людей и во главе с батюшкой три дня идут к тому заветному месту.

— Только, вот что замечательно, — рассказывает мой собеседник, священник с академическим образованием, — в сознании людей меняется легенда того страшного события. В сегодняшнем изложении можно даже услышать, что семья та была вовсе и небедная. А отец убил детей, чтобы таким кардинальным способом обеспечить себе более комфортную жизнь. В современных пересказах он уже рисуется извергом, который и в психлечебнице не покаялся. В глазах людей это, чуть ли не первый во всей России родитель, занявшийся планированием семьи. Ну и плюс ко всему, своим преступлением ещё и оправдавший аборты. Мол, чем потом убивать детей, лучше это сделать до их рождения. Отец из потерпевшего от нелюбви и равнодушия окружающих, превратился в главного злодея, которому эти же окружающие выражают своё гневное осуждение.

Теперь этот крестный ход совершается как протест против абортов, духовники отправляют участвовать в нём женщин, совершивших такой грех. Составлена молитва убиенным отроком, в сознании людей они уже стали святыми, им молятся, чтобы Господь простил непутёвых родителей, а так же и те, у кого не получается зачать детей.

Я разговаривал с участниками крестного хода. Помню, как одна женщина (за свою жизнь она сделала пять абортов) мне сказала:

— В трёх крестных ходах я уже участвовала, осталось ещё два. Пройду, и грех с меня спишется.

Какое искушение — внешними делами подменить внутренний покаянный плач души. Очень тонкая грань:

Одно дело, когда человек дополняет этот плачь участием в крестном ходе, а другое — когда подменяет. И тогда крестный ход превращается в некую индульгенцию, или ещё хуже — просто в языческую мистерию.

И ещё, смотри отче, как происходит подмена.

Да, аборт — грех тяжёлый, но это грех всё-таки личный, вот этого человека, или мужа и жены, решивших избавиться от дитяти. Главное — напрочь исчезает покаяние во всеобщем грехе равнодушия и нелюбви.