В кругу семьи. Смерть Иезавели

– Дед упрям как осел, – подключился Филип. – Нет ничего глупее этой его идеи, но мне отговаривать его бесполезно. Пета, пойди с Беллой и попытайся его убедить; тебя он слушает – ты уже буквально кормила его с рук, но тебе вдруг захотелось остаться нищей, а заодно повергнуть в нищету и всех нас.

Тут появилась Черепаха, в руках у нее был большой поднос с массивными серебряными тарелками, которые маленькая балерина всегда считала признаком респектабельности.

– Вот, мэм, только не знала я, что придется готовить что-то отдельно, так что не обессудьте!

Пета забрала поднос у Беллы.

– Я сама отнесу, милая. Пойдем!

Высокая и стройная, она грациозно зашагала по лужайке в своем зеленом купальном костюме. Через несколько минут из павильона позвонили, и голос Петы произнес:

– Клэр? Дедушка оставил на столе свою авторучку и хочет, чтобы ее принесли.

– Авторучку? На каком столе?

– На чугунном столике на террасе. Не будь дурочкой, дорогая.

С террасы вошла Элен с толстым зеленым «паркером» в руках.

– Это она?

– Зеленая ручка, Пета?

Элен слышала, как на другом конце провода Пета сказала:

– Да, Клэр, он говорит, что зеленая. Что, дорогой? Подожди, я же с ней разговариваю! Клэр, он говорит, ручка ему нужна, чтобы лишить нас наследства сегодня же вечером!

– Скажи им, что я сейчас ее принесу, – неожиданно заявила Элен и вдруг побежала с ручкой наверх – ее чуткое материнское ухо уловило плач ребенка. Через полчаса Белла с Петой, возвращавшиеся из павильона, встретили ее на лужайке. Элен неторопливо шла к воротам с авторучкой в руках, которая яркой черточкой зеленела на фоне ее красного купальника.

– Если она надеется уговорить деда, то в таком виде у нее нет шансов, – едко заметила Пета, только что потерпевшая неудачу на этом поприще. – Слишком много тела и мало материи, выглядит, словно облупившийся красный лак на ногтях.

Пета все еще переживала по поводу своего алого маникюра: принесенная жертва оказалась напрасной.

Эдвард появился на террасе в мешковатых фланелевых брюках и белой рубашке.

– Сойдет для ужина, как ты думаешь, Белла? Филип собирается одеться точно так же. Интересно, что задумала Элен? Она так решительно зашагала к павильону – у нее явно какой-то план!

– Наверно, хочет поговорить с дедом, но надо быть полной идиоткой, чтобы заявиться к нему в таком купальнике.

– Пойдем к деду под окошко: будем строить рожи, чтобы она поскорее ушла, – предложил Эдвард.

Пета пришла в восторг от этой идеи и уже хотела ее реализовать, но Белла загнала ее в дом переодеться к ужину. Купальник Петы был еще откровеннее, чем у Элен, только она была стройнее.

– Одному богу известно, что там Черепаха болтает о вас в деревне!

Эдвард отправился к воротам один. Однако Элен уже шла ему навстречу, чуть покачивая бедрами, обтянутыми тугим купальником. Положив руку ему на плечо, она спросила:

– Куда это ты отправился?

– Туда, откуда ты идешь. Я хотел немного попрыгать под окошком, чтобы тебя рассмешить.

Элен рассмеялась.

– Какое уж веселье! Там мрачно, как в морге! Ваш дед сказал, что от солнца ему жарко, поэтому задернул все шторы и сидит в темноте в самом отвратном расположении духа! Я попыталась ему объяснить, что ничуть не возражаю расстаться с Филипом, пусть уходит к своей Клэр, но он должен меня обеспечить! Куда там, старик и слушать не захотел. Сказал, что его возмущает наше отношение к этому делу и что мы забыли всякие приличия.

– Наверное, он имел в виду твой купальник.

Элен невозмутимо взглянула на свой круглый живот.

– Разве я виновата, что моя фигура не вписывается в ту дрянь, которую сейчас продают?

Со стороны дома появился Бро с садовым валиком для разравнивания песка, приложив руку к кепке, он прошел мимо них к воротам. Эдвард хотел продолжить свой путь к французскому окну с задернутой шторой.

– Я-то одет прилично и тощий, как палка, возможно, мне удастся произвести лучшее впечатление!

Но Элен снова схватила его за руку.

– Не ходи, Тедди. Ты уж точно не сможешь на него повлиять, только впадешь в какой-нибудь транс и испортишь все дело. Пойдем обратно, сейчас как раз время ужина. – Эдвард заколебался, и она решила его отвлечь, произнеся волшебные слова: – – Как ты себя чувствуешь после сегодняшнего обморока?

Эдвард немедленно развернулся и пошел за ней.

Вечером гости сидели на террасе, смотрели на реку и втирали крем в обгоревшую кожу. После напряженного дня все расслабились и притихли. Только Элен весело и беззаботно щебетала, вызывая всеобщее раздражение и жалость. Белла кормила печеньем свою собачку, маленькое белое существо по кличке Боббин, неподвижно сидевшее с открытой пастью, куда попадали кусочки печенья, ловко брошенные хозяйкой. Эдвард решил его попробовать.

– Довольно вкусное, только немного жестковато. Это оно входит в рацион наших солдат?

– Эдвард, что ты делаешь? Разве его можно есть? Оно же делается из всякой требухи.

Пета громко засмеялась. Эдвард позеленел.

– Вы действительно думаете, что там есть конина и всякие внутренности?

– Конечно, есть, – подтвердила Клэр. – Это указано на упаковке.

– Мерзкие шевелящиеся кишки, Тедди, пропущенные через мясорубку!