Читаем В кварталах дальних и печальных полностью

В кварталах дальних и печальных

Мне наплевать на смерть царя, и равноМне наплевать на смерть его семьи.Мне нужен «Я», хоть, может слишком раноНо я такой, уж как тут не крути.Мне наплевать, что космос — безграничность,Хоть и считаю: короток наш век!Мне нужен «Ты», мне нужен ты, как личность,Мне «Вы» нужны живые на земле.Меня, наверное, не поймут потомки,Но что поделать, я уже в пути,Строкой порву ушные перепонкиИ влезу в ваши воспаленные мозги!

1992, февраль

Воплощение в лес

Тише! Вверзнулся в тишину и застыл.Каждый шорох, как тонна, тяжел и опасен.Лес вздрогнул и съежился в капле росы.Наивный, не знает, что я в его власти.Костер. Как пощечина вспыхнул, а искры,Как искры из глаз, разлетелись и гаснут.Мне с ним хорошо, размеренно, чисто.И нету нужды подливать в него масло.А в городе утро. Наверное. Чу!Из радио что-то тебе полуспящемуо гражданской войне… Не жутко ничуть —это в радио лишь, а не по-настоящему.Это в городе лишь, а я спрятался в лес.Я — есть мир. Не для вас. Для меня это важно.Я родился, умру… И уже не воскресну.И мне не плевать, мне действительно страшно.

1992

1993

Вечер

Я вышел в улицу. Квартал,ко рту прижав платочком осень,ребенком нежным крепко спал,и с неба смоляные косы —свисали облака и сны,как над бумагой виснут штампы,и мошкарою вокруг лампыкружилась ночь вокруг луны.Я вышел в улицу. И поздномне было жить для новых дней.Кружилась ночь, дрожали слезыв железных веках фонарей,сочились с неба боль и тишьсквозь рыжих звезд косые ранки.И город нес, как сердце — Данко,седой закат в ладонях крыш.

1993, январь

«Город наш все еще город, о Кирн…»

«Город наш все еще город, о Кирн [14], но уж люди другие»,мне жить в нем приелось, что Богу —«разнообразность» молитв,ночь обдает меня фарно-фонарно-серебряной гнилью,взгляд мой пустует, как поле пустует в предчувствии битв.«…Люди другие…», не верят ни в Бога…Не чувствуют лета…Нервы мои оголились как корни засохшего пня,ночь обдает… я не знаю, не верю, что кто-то, где-тождет, в омут зеркала глядя, жалея, что видит себя,а не меня. На взгляд мой сползлись минотавры улиц,шею мою овивают тени оконных рам.Но в постоянную серость глядеть — в эти лица, будни…Как ни пытайся не верить, станешь дальтоником сам.

1993, январь