В лабиринтах Бутинского дворца

— Ой-ой-ой! — завизжала та и запрыгала на месте. Но придя в себя, больно пнула Катерину в живот. Тогда Катерина вцепилась ногтями в голень «куклы Барби» и потянула ее на себя. Теперь на полу оказались обе.

— Боже мой, девочки, что вы делаете! — послышался голос Людмилы Ивановны, мамы Катерины. — А ну вставайте немедленно!

Пока те поднимались, она бросилась к больному:

— Веля, Веля, как ты? — Потом повернулась к девушкам: — В чем дело?

Они стояли молча: одна высокая, другая — маленькая, у одной аккуратная короткая стрижка, у другой — длинные локоны, одна — пунцово-красная, другая — совершенно белая.

— Мама, мама, — нарушила паузу Катерина и бросилась к Людмиле Ивановне, — нужно что-то делать, это опасная преступница…

«Кукла Барби» между тем совершенно спокойно и даже с некоторым любопытством смотрела то на Катерину, то на Людмилу Ивановну.

Тут дверь открылась, и на пороге появились Геннадий Геннадьевич, медсестра и два санитара с носилками.

— Вертолет прилетел, — сказал Геннадий Геннадьевич, — машина возле крыльца…

— Геннадий Геннадьевич! — перебила его Катерина. — Вот эта… — она показала на «куклу Барби», — она хотела папе…

— Ладно, потом разберемся, — перебил ее врач. — Больному еще раз измерить давление, пульс и — на носилки.

Впрочем, этого он мог бы и не говорить: возле Велимира Аркадьевича уже сидела медицинская сестра с тонометром.

— Давление упало, — сказала она.

Все бросились к больному.

— Ты у меня еще поплатишься за это, — как бы между прочим шепнула Катерине на ухо «кукла Барби».

Катерина хотела ответить, что неизвестно еще, кто из них поплатится, но в палату заглянула еще одна медсестра:

— Лена, в операционную срочно! Экстренного больного привезли!

Бросив на Катерину многозначительный взгляд, та исчезла за дверью.

Мимо пронесли носилки с лежащим на них Велимиром Аркадьевичем. Он стал еще бледнее, чем несколько минут назад.

Несмотря на то, что внимание Катерины теперь целиком переключилось на отца, она не могла не заметить, что один из санитаров прямо-таки огромных размеров. «Ну и бугай, — подумала она, — новенький, что ли? Что-то я его раньше не видела».

На улице рядом со «скорой» стояли Геннадий Геннадьевич, Людмила Ивановна и санитар. Больного переложили в машину.

— Через пять минут отъезжаем! — сообщил шофер.

— Сейчас еще один раствор принесут — и можно отправляться, — сказал врач.

Катерина заглянула в машину. Велимир Аркадьевич лежал с закрытыми глазами. Ко рту его была проведена какая-то трубка, через которую он дышал. «Хорошо, что его увозят, — подумала Катерина, — в другом городе он будет в безопасности». И вдруг ее словно пронзило электрическим током: «А будет ли? Ведь бандитам ничего не стоит передать информацию своим людям… Надо предупредить маму!»

Она отвела Людмилу Ивановну в сторону.

— Боже мой! — воскликнула та, когда Катерина в двух словах рассказала ей о происшествии в палате. — Катя, что делать? И папа в опасности, и тебя оставлять страшно!

— Мама, да я рассказала не для того, чтобы ты волновалась. Просто ни на секунду не отходи от папы.

— Людмила Ивановна! Пора! — послышался голос Геннадия Геннадьевича.

— Катя, прошу тебя, — уже на ходу проговорила Людмила Ивановна, — поживи пока у наших прежних соседей! А я тебе буду каждый день звонить!

— Ладно! — крикнула Катерина вслед уже отъезжающей машине.

«Скорая» скрылась за поворотом. Катерина опустилась на стоящую рядом скамейку. Что делать? Куда податься? Выбора не было. Нужно было срочно узнать, что произошло с Женей: опасность, грозящая ей, была реальной.

Глава 26 Я МЕНЯЮ СВОЙ ИМИДЖ Рассказывает Женя Бутина

Видимо, опасность придала мне не только силы, но и скорость. После минутного оцепенения я кубарем скатилась с лестницы, пролетела сквозь узкий темный коридор и оказалась возле панно. Едва я выскочила в холл, как хлопнула дверь.

Размышлять было некогда. Я забежала за штору, но не за «свою», а за которой утром стояла Катерина. Она казалась мне более счастливой.

Не успела я замереть в своем укрытии, как послышались быстрые тяжелые шаги.

— Ну и кобылица, — послышался голос Несмазанной Телеги. — Это же надо такую махину отодвинуть. Ну ничего, птичка у нас в руках. Теперь-то она никуда не денется.

— А ты уверен, что это она? — Квашня говорил уже по ту сторону панно.

— Да ты что, слепой, что ли? Кто же еще!

Я выбежала из-за портьеры, быстро пересекла холл, в мгновенье ока сбежала по лестнице и выскочила на улицу.

Ни о каких расследованиях, ни о какой телеграмме домой о том, что я здесь задержусь, не могло быть и речи.

Миновав квартал, я взглянула на часы и не поверила своим глазам. Все события, которые произошли в Бутинском дворце с того момента, как я второй раз за день поднялась в холл (ну, когда мне на спину прыгнул рыжий кот), и до этой секунды, уместились в полчаса.

Я шла очень быстро, то и дело оглядываясь: не бегут ли те двое следом. На улице никого не было, но это не успокаивало: все казалось, что преступники прячутся то за каким-то деревом, то за углом.