В лабиринтах памяти (СИ)

— …она плакала из-за тебя три дня, — слышит вампир укоряющий голос мальчика, и уже собирается ему ответить, как за дверью раздается насмешливая речь Кола, которого перебивает Ева.

— Я не хочу, пожалуйста…

И Элайджа слышит шум ее шагов, когда девушка быстро поднимается по лестнице. Майклсон понимает ее желание. Ева имеет полное право не желать видеть того, кто разбил ей сердце, обвинив в измене, на которую маленькая птичка никогда не была способна, но потребность увидеть ее прекрасное лицо хотя бы на мгновение, убедиться в том, что с ней все в порядке, застилает любые доводы разума.

— Я - настоящий дурак, — говорит он, глядя прямо в глаза хмурому Себастьяну, — и я не достоин твоей сестры. Но, клянусь, я люблю ее. Больше всего на свете. Я не причиню ей вреда.

— Только посмей сделать это еще раз, — цедит Себ, не спуская злых глаз с мужчины, и очень медленно, отступает от двери, позволяя Элайдже войти.

Вампир переступает порог маленького дома, где в гостиной его уже ждут улыбающийся Кол и хмурая Давина.

— Как она? — обращается он к брату, но не успевает тот сказать и слова, как комнату наполняет холодный голос ведьмы.

— Если ты пришел сюда, причинить ей боль своими очередными сомнениями, тебе лучше сразу уйти, Элайджа Майклсон. Ева очень слаба. Из-за тебя.

— Ты поможешь ей? — мгновенно отзывается Элайджа, переводя взгляд на мрачную ведьму.

— Я… — начинает было та, но в этот момент в комнате появляется Себастьян.

— А вы кто?

Давина поворачивается к удивленному мальчику, а Кол быстро ловит взгляд брата.

— Иди, — говорит он так тихо, что только вампирский слух Майклсонов позволяет различить короткое слово, и указывает глазами на лестницу ведущую на второй этаж.

Элайдже не нужно повторять дважды. Ему хватает секунды, чтобы обойти увлеченную разговором с Себом Давину, и оказаться на пороге спальни маленькой птички. Вампир замирает, прислушиваясь к судорожным вздохам Евы, прежде чем его рука опускается на дверную ручку.

Девушка стоит у окна, ее тонкие плечи дрожат, и Элайджа почти физически ощущает исходящие от нее волны боли.

— Птичка, — очень тихо зовет он, но Ева мгновенно оборачивается в его сторону, и ее бездонные глаза сужаются от злости, когда она хрипло цедит:

— Зачем ты пришел? Уходи!

— Ева…

— Я не хочу тебя видеть!

Девичий голос дрожит, почти срываясь на крик, и Элайджа видит, как бездонные глаза наполняются слезами.

— Я так виноват перед тобой, моя птичка…

— Не смей! Не смей называть меня так!

Ева уже не сдерживается, жгучие слезы текут по бледным щекам, и вампир, не контролируя свой порыв, вихрем оказывается рядом с любимой, притягивая к себе хрупкое тело.

— Отпусти! — мгновенно начинает вырываться девушка, — не хочу, чтобы ты больше прикасался ко мне… Ты не поверил…обвинил в измене… Как ты мог? Как ты мог, Элайджа?

Ева поднимает на мужчину мутный взгляд, и Майклсон чувствует, как боль, сжигающая его любимую передается ему, чувствует страдания, которые мучают маленькую птичку. По его вине.

— Прости меня, умоляю, — шепчет он, собирая пальцами горячие слезы, когда Ева безвольно застывает в его руках, уже не сопротивляясь, — я сделаю все, что угодно, любовь моя. Все, что ты хочешь…

— Я хочу, чтобы ты ушел.

Ее тихие слова оглушают, словно пощечина, заставляют Элайджу вздрогнуть, но он не выпускает из объятий дрожащую девушку, лишь смотрит в бездонные глаза, пытаясь отыскать в них хоть искорку, хоть отблеск былой любви, но видит лишь боль.

В тесной спальне воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь судорожными вздохами Евы, прежде чем комнату наполняет тихий голос вампира.

— Я не могу, птичка, — хриплым голосом выговаривает он, силясь поймать девичий взгляд, — не могу отпустить тебя. Ты ведь знаешь. Я так люблю тебя, Ева. И его.

Мужская ладонь накрывает плоский живот, и девушка будто приходит в себя. Маленькие руки, упираются в грудь Элайджи, заставляя его отступить на шаг.

— Он ведь не твой, — выдыхает она, кривя пухлые губы, — он не твой, Элайджа. Ты бросил нас.

— Прошу, Ева, — срывающимся голосом выговаривает Майклсон, — я тысячу лет жил с верой в то, что это невозможно. Я не мог и мечтать о таком…

— Ты мог хотя бы попытаться понять меня, — вздыхает девушка, — выслушать. Я ни с кем… никогда… кроме тебя…

— Я знаю, птичка, — отзывается Элайджа, сжимая кулаки, — умоляю, прости… Я не смогу без тебя. Без вас.

Ева молчит, будто раздумывая, и робкая надежда наполняет мужское сердце. Она сможет простить его. Его маленькая птичка сделает это. Ведь она так добра, чиста, так невинна. Но в следующий момент холодный голос Евы не оставляет от его иллюзий камня на камне.

— Мне все равно, — говорит она, до крови прикусывая нижнюю губу, — я больше не люблю тебя.

— Не верю, — почти против воли срывается с мужских губ.

— Думаешь, я опять вру? — сужает бездонные глаза Ева, — может и вру. Но я разлюблю тебя, Элайджа Майклсон. Потому что…

Только девушка не успевает договорить, потому что в комнату врывается Давина, которую совершенно безрезультатно пытается удержать Кол.

— Какого черта ты здесь делаешь? — шипит она, глядя на серое лицо Элайджи, — пришел добить ее?