В лабиринтах судьбы

– Горит? – поинтересовалась Галя.

– И горит, и растворяет, и прижигает. Горилка на все сто. – Шпак с гордостью похлопал по бутыли. – Мой старшина три раза перегонял. Специально по такому случаю.

До наступления Нового года успели опрокинуть не по одной порции огненной воды. Скованность исчезла, и разговор покатился, что снежная лавина с горы. В палатке висел дым коромыслом. Курили все, даже женщины, и никого из офицеров это не удивляло. Всем всё было понятно: война, кровь, грязь, желтуха, тиф, смерть. Этот набор щедро распространялся на весь ограниченный контингент без исключения, будь то мужчина или женщина. Только вторых всячески старались оберегать первые, и война для них имела менее страшные тона.

Через час поднялся такой шум и гвалт, что трудно было понять, кто с кем разговаривает и о чём.

Ровно в двенадцать часов все собравшиеся встали и с мощным криком «Ура!» неистово звякнули стаканам. Мужчины выпили залпом, а женщины медленно, маленькими глотками, не морщась, тянули гадко пахнущую жидкость, будто в их стаканах был налит сладкий сироп.

– Как так можно, Света? – скривившись, спросил у рядом сидящей блондинки узкоплечий капитан азиатской наружности. – Цедите сквозь зубы, как приятный эликсир. Бр-р-р! Ни в жисть не смогу!

– Женщины, к вашему сведению, всегда способны на большее, чем мужчины, – поучительно вымолвила захмелевшая Света.

– Ну, уж, конечно, – съязвил Костя Даничкин. – Орёте мамочку, когда надо и не надо. Ни одна баба пока ни разу ещё не рожала без криков.

– А ты сам рожал? – спокойным голосом спросила третья из присутствующих здесь медсестёр. Её звали Элла. Она держалась в компании уверенно, много не болтала и выглядела эффектно, нежели её боевые подруги. Изредка она обводила всех сидящих изучающим взглядом и дольше всех её карие глаза останавливались на Сергее Жигарёве.

«Шрамы изучает, что ли? – подумал он. – Сейчас, вероятно, начнёт интересоваться, где это меня так угораздило».

Сергей тоже несколько раз взглянул на Эллу в упор, и вдруг его осенило: она чертовски похожа на его жену Катю. Тот же нос, такой же овал лица и чуть припухлые, сочные губы, из-под которых виднелись крепкие белые зубы. Больше всего поражали волосы. Элла разбросала их по плечам точно так же, как это обычно делает Катя.

«А делает ли сейчас? – вдруг задумался Сергей. – Может быть, давно остригла волосы по просьбе своего возлюбленного?» Он мотнул головой, отгоняя прочь мысли и наплывший совсем некстати образ жены.

– Так рожал или нет? – повторила вопрос Элла.

– Не способен, даже если очень захочу этого, – разозлился Костя. – Зато я знаю, когда у мужика кишки по земле тащатся, он стиснет зубы и молчит.

К разговору подключилась Света. Она не согласилась с мнением Кости, зло выпалила:

– Видела я, и не раз, как мужики терпят. Царапнет иногда героя вскользь осколок, а у него уже слёзы на глазах, стоит бледный, вот-вот рухнет на землю и умрёт от страха.

Не успели женщины доспорить с Даничкиным о том, кто же мужественнее переносит боль, как снаружи раздались выстрелы – одиночные и очередями. На лицах медсестёр появилось некоторое замешательство.

– Салютуют, – успокоил всех Марат Суванкулов, до сих пор сидевший в углу молчаливо.

– Идёмте, посмотрим, – предложила Элла. – Заодно и палатку проветрим.

Все дружно встали и направились к выходу.

– Задержись, – тихо шепнула Элла на ухо Сергею.

Он обернулся и посмотрел ей в глаза.

– Чего ты хочешь? – спросил он, не догадываясь о её желаниях

– Сегодня праздник из всех праздников, мой самый любимый, – интригующе проговорила Элла. – В этот день мне почему-то всегда хочется быть наедине с мужчиной, который нравится. Так я поступаю на протяжении шести последних лет. Сегодня мой выбор пал на тебя, Меченый. Надеюсь, ты не возражаешь получить незабываемый новогодний подарок?

Кровь прилила к лицу Сергея. Он представил на миг, как целуют эту красавицу сразу несколько мужчин, но ему, к своему удивлению, не стало противно. Наоборот, горячая волна забытого возбуждения прокатилась по телу. Он спросил:

– Сколько чеков я должен буду тебе заплатить?

– Дурак! Не всё покупается и продаётся за деньги. Ведёшь себя, как обидевшийся юнец, ей богу.

Сергей промолчал и вышел из палатки. Следом за ним покинула палатку Элла.

– Серёга, ты что, бабу клеишь? – не удержался от любопытства Костя. – Хороша сестричка, ноги от ушей.

– Уже склеил, – усмехнулся Сергей.

– За сколько?

– Бесплатно.

– Не вешай.

– Что? – переспросил Сергей.

– Лапшу, говорю, не развешивай мне на уши, – не поверил Костя.

– В отличие от тебя, мой друг, я всегда говорю правду.

– Ну, Меченый, ну ты и даёшь! – Даничкин с восхищением посмотрел на друга. – Слушай, Серёга, переговори с этой мадамочкой обо мне. Светка тоже классная шлюха, мне понравилась. Пусть шепнёт своей подруге на ушко о страждущем мужчине.

– Не шлюхи они, Костя. Не надо так о них говорить, – неожиданно для себя встал на защиту женщин Сергей.