В лабиринте миров

— Зовут. Но я потом пойду… потом. За немтырями тоже надо кому-то глядеть. Они в море могут упасть.

Один из немтырей издал громкий, неприличный звук и принялся испражняться прямо перед широкой физиономией своего соседа. Сосед заворчал недовольно и свернул на пол-шага в сторону не переставая жевать, а Элизабет закричала на безобразника, потрясая розовым кулачком.

— Эй, Николай Фёдорович! Что это вы прямо… где едите, там и гадите!

Я вздрогнула, услышав простое, человеческое имя жирного пожирателя травы, а Николай Фёдорович и ухом не повёл. Он продолжал набивать рот блестящими стеблями и зеленоватая слюна стекала из его бессмысленно раскрытого рта.

Я отвернулась.

— Николай Фёдорович… почему вы его так назвали?

Дама обиженно подобрала губы.

— Я не всё забыла! Он сам так назвался, когда пришёл. Это сейчас он немтырь… а раньше говорил!

— Давно?

Простой вопрос поставил даму в тупик.

— Давно… что значит давно? Говорил… когда пришёл, тогда и говорил!

Дама рассердилась и быстро набила рот листьями. Её речь стала совсем бессвязной.

Я не стала больше слушать даму и повернула назад. Каким бы безумным не казался мне Каролина, но из всех увиденных, он всё же, был самым нормальным. Если в этом мире вообще существуют нормальные люди!

* * *

«Грибы» по-прежнему стояли высокие и неприступные, но теперь я знала, что уж в одном из них точно есть человек.

— Эй! — я сложила руки рупором и крикнула вверх. — Эй, Каролина!

«Грибы» заволновались, но ни один из них не склонил свою голову.

— Эй-ей! Каролина отзовись!

Ответа не последовало, и я оглянулась вокруг, подыскивая подходящий предмет. Вскоре предмет нашёлся. Полуметровая металлическая труба, проржавевшая в разных местах, как нельзя лучше походила для намеченного мною плана. Я схватила её в руки и принялась колотить по стволам «грибов» напевая как можно громче: «Каролина, отзовись! Каролина…» Дальше на ум приходило что-то совсем неприличное, соответствующее лексикону скотника Василия из деревни Грязновки и, потому мои выкрики сопровождались короткими истерическими смешками.

— Кароли-ина, отзовись! Каролина… ха-ха-ха… эй, открой гриб!

Грибы извивались, как змеи и даже шипение, подобно змеиному раздалось во влажном воздухе, но мне не было страшно. Куда страшнее было остаться в этом мире навсегда, рядом с безумной дамой, рядом с отвратительными немтырями… а потом и самой стать такой же!

— Каролина, твою мать!

Мой страх и злость перемешались, и удары становились для грибов всё более ощутимыми. Я это понимала, видя, волнение грибов и утроила усилия.

— Каролина, разнесу всё к чертям! Грибницу твою… с корнем выдеру! Уничтожу!!! Где ты, голожопая тварь?!

Неожиданно один из грибов своей блестящей шляпкой тюкнул своего соседа. Другой гриб поступил точно так же и вскоре вся «грибная поляна» принялась колотить шляпками своего товарища.

Я притихла. Чего это они?

«Гриб-изгой» зашипел, и его длинная шея метнулась ко мне. Не успела я и глазом моргнуть, как сухой горячий ветер схватил меня в свои объятия, и я снова оказалась втянутой в «грибное» нутро.

— Дождались, допрыгались! А что — я виновата, я?!

К моему удивлению Каролины я не увидела. В точно такой же круглой комнате бесновалась маленькая женщина, обнажённая с нездоровой желтоватой кожей, а в тени, подальше от окна-иллюминатора лицом вниз лежал какой-то человек.

Я насупилась.

— Где Каролина?

— Вот! — женщина с готовностью подскочила ко мне. — Я тоже говорю — я не виновата! Пусть Каролина отвечает! Почему я?! Это моя пища, я ждала… долго ждала! Почему я должна за всех расплачиваться?!

Я ничего не понимала.

— Мне нужно вернуться домой.

Я постаралась придать своему голосу твёрдости — женщина с готовностью подхватила: «Да, да! Конечно!!!».

На этом наша беседа закончилась. Я смотрела на женщину, женщина смотрела на меня. Увидев, что я не произношу больше ни слова, она вкрадчиво тронула меня за рукав.

— Ведь я не виновата?

Я не знала, что ответить и лишь неопределенно пожала плечами.

— Мне нужно вернуться домой, — повторила я. — А там посмотрим…

— А раз я не виновата, — женщина умильно заглянула мне в глаза, — я могу дать ему немного счастья… он был так озабочен, когда пришёл! Такой уставший…

Я напряглась. Ничего-то я не понимала! О ком она говорит? О чём?! Одно я знала твёрдо: что-то её пугает во мне. Пугает так же, как и Каролину. Если я сейчас выдам своё незнание, свою слабость — они возьмут надо мной верх!

Темнота в комнате стала гуще. Снова, как в гостях у Каролины волосы мои шевельнулись, щупальца-спруты, легко, мимоходом скользнули по моим волосам, и устремились к лежащему навзничь человеку.

— Он будет счастливым, — голос женщины умоляюще завибрировал. — Оставь его мне! Ты сильная, найдёшь себе другого…

Человек на полу застонал.

— Нет!

Снежный вихрь ворвался в затхлый полумрак комнаты, тысячами колючих снежинок пронзая скользкие щупальца-грибницы. Женщина завизжала испуганно, и я увидела или даже скорее почувствовала, как невидимые нити отпрянули, втянулись в тело женщины и человек на полу, освобождённый, задышал свободно и громко.