В лабиринте нереальностей. Книга вторая (СИ)

Зайдя в гостевую, где на текущую минуту было довольно многолюдно, поначалу даже немного растерялась. Кроме Марины, контролирующей всё происходящее от окна, и лежащей на дальнем диване у стены Милы в комнате суетились две служанки, накрывающие стол к позднему завтраку. Кроме того возле самой Милы сидел немолодой статный мужчина, который, судя по серьезному лицу и инструментам, разложенным на чайном столике, был целителем.

А мне что делать?

— Ир, иди сюда. Умылась? Отлично. А тебе идет зеленый. — махнув рукой, Марина дождалась, когда я подойду и тут же продолжила: — Фёдор и домовушки в гостевой ванне себя в порядок приводят, да твоё растение в новый горшок пересаживают, так что не хмурься, я уже обо всех позаботилась.

— Да, спасибо. — благодарно кивнув, даже улыбнулась, в свою очередь рассматривая Марину.

И всё-таки я до сих пор плохо себе представляю Марину и деревню. В те времена, когда мы жили на Земле и она была моей начальницей, я ни разу не видела её в чем-либо другом, как не в офисной одежде. Стильный макияж, туфли на каблуках, белые блузки, строгие дизайнерские костюмы и грамотное руководство нашим маркетинговым отделом — вот что можно было сказать о Марине. А уж никак не ярко-красный сарафан, полное отсутствие косметики и коса через плечо. О туфлях ничего не скажу, не вижу.

— Ой, на себя посмотри, — смешливо фыркнув, прекрасно разобрав суть моей улыбки, брюнетка кивнула на ушки и с любопытством поинтересовалась: — А у тебя только уши кошачьи? Давно?

— Ещё хвост есть, но неудобно, ужас. Пока сюда шли, раз пять чуть не упала. Кстати родственникам за это своим спасибо скажи, мне этот апгрейд именно сегодня ночью достался. — постепенно рассказав то, что знала о ночном происшествии сама, под конец обижено пожаловалась: — Представляешь? Вообще всё всмятку! А если бы мы с Милой из дома не вышли? Это нечисти повезло, да и то говорят, перепугались до ужаса, а мы-то живые люди. Мила и то, умудрилась ногу сломать, да ободраться вся.

— Ир, обещаю, Андрей им такую взбучку устроит, что мало не покажется. Ты представляешь, нам-то Виктор даже словечком не обмолвился, зачем на самом деле в столицу едет! Ох-х-ламон, хвостатый! — пробурчав ещё что-то на итальянском, Марина затихла, когда к нам обратился целитель, закончивший осмотр и уже намного более профессионально закрепив и перебинтовав перелом.

— Барыня, принимайте работу.

Отчитавшись, что хоть трещина и имеется, но совсем небольшая, а правильный уход, покой и молодость в кратчайшие сроки поставят пострадавшую на ноги, под конец мужчина озвучил сроки — неделю абсолютного покоя, что меня саму очень удивило. Вообще-то я думала, переломы как минимум месяц срастаются.

— Ничего удивительного, — дождавшись ухода целителя, Мила махнула рукой в сторону лекарств, которые тот оставил и пояснила: — Это же не ваш мир, в котором одни синтетики и псевдозаменители, тут всё натуральное, нередко магическое и оттого в разы лучше действующее. Да и я полукровка, а у нас все повреждения в разы быстрее проходят. Кстати, мы есть будем, нет? Голодная, как волк! И ещё... — недовольно сузив глаза, сирена смерила меня придирчивым взглядом, задержав его на ушках. — Ты почему не сказала, что мы теперь черте кто?

— А когда?

— Да хоть когда! Представляешь, спрашивает меня целитель: не беспокоят ли меня кошачьи ушки, и почему я их постоянно к макушке прижимаю. Вот что я должна на это ответить, если вообще не в курсе, что они у меня есть?! И не смейся! Смешно ей... А когда я начала жаловаться, что у меня копчик болит! Знаешь, каково мне было, когда оказалось, что болит не он, а хвост?!

Набурчавшись вдоволь и умолкнув только тогда, когда я вручила ей первую попавшуюся тарелку с котлетками, Мила натуральным образом заурчала, аж глаза прикрыв от удовольствия. Не отставала от неё и я, присев за стол и сполна отдав должное умениям местных кухарок.

Пока мы завтракали, изредка перебрасываясь ничего незначащими фразами, вернулись мои домашние, уже отмытые и пересаженные и присоединились к нам. Фёдор, решивший не светить линий раз своим настоящим внешним видом, снова, как и в Царь-граде, когда мы выходили в люди, стал пятнадцатилетним парнишкой и сначала стеснительно поинтересовавшись, можно ли ему угоститься во-о-он теми вкусными пирожными, через пять минут уже уплетал их за обе щеки. Я кстати уже давно заметила, что он неравнодушен именно к сладкому и десертам и может есть их килограммами.

Больше всего меня беспокоил Сёма. Его хоть и пересадили в новый, славный горшочек, но он до сих пор спал, причем выглядел достаточно вяло и бледно.

— Ир, не куксись, всё с ним будет в порядке. Цветы всегда плохо реагируют на такие стрессы, но я тебе обещаю, что в кратчайшие сроки сделаю из него бодрячка и красавчика.

Со скептичным лицом слушая наши рассуждения о том, что стоит сделать в первую, а что во вторую очередь, Марина несколько раз хмыкнула, но промолчала. Хотя так и читалось в её глазах "совсем с ума сошли, дурочки".