В лабиринте секретных служб

№ 17: «Самое хорошее. Его считают душой общества. Многим он написал портреты, в том числе и чиновникам отдела ФБР, находящегося в доме». Шепот и беспокойство в зале.

Бирс: «Он писал портреты чиновников ФБР?»

№ 17: «Да, полдюжины, и очень хорошо, ваша честь».

Бирс: «Из материалов следует, что коротковолновый передатчик, которым пользовался Абель, стоял открыто на виду, так ли это?»

№ 17: «Это так, ваша честь».

Бирс: «Агенты ФБР не обратили внимания на него?»

№ 17: «Наоборот. Многие даже просили объяснить, как на нем работать. Они считали Абеля радиолюбителем. Однажды, когда Абель писал портрет с одного из агентов ФБР, аппарат начал работать. Абель подошел и отстучал что-то на ключе. Агент спросил его: „Кто это был?“ Абель ответил: „А кто бы вы думали? Конечно, Москва“».

Громкий смех в зале.

Бирс: «Если это повторится еще раз, я прикажу освободить зал».

№ 17: «Вы нашли и сохранили микрофильмы, спрятанные в использованных бумажных носовых платках. Один из этих фильмов содержал код к дешифрированию сложнейшего кода. Удалось ли вам расшифровать сообщение, которое подсудимый непосредственно перед своим арестом кодировал?»

№ 17: «Удалось, ваша честь».

Бирс: «Что это было за сообщение?»

№ 17 (считывает по записке): «Мы поздравляем вас с прекрасным кроликом. Не забудьте заняться партитурой Бетховена. Курите вашу трубку, но держите красную книгу в правой руке».

Бирс: «Но это ведь тоже непонятный текст». № 17: «Конечно, ваша честь. Абель, по всей вероятности дважды шифровал свои сообщения». Бирс: «А ключ ко второму коду?»

№ 17: «К сожалению, не обнаружен, ваша честь». Шум, смех в зале. Судья Бирс приказал освободит помещение. Судебное заседание было прервано в 11 часо 34 минуты.

Процесс продолжался четыре недели. Присяжные собирались на совещание и часами заседали. Публика и репортеры волновались. Наконец в 19 часов 45 минут 23 октября присяжные вернулись в зал. Наступила мертвая тишина. Все приподнялись, когда судья спросил: «Господин староста, вынесли ли вы свой вердикт?» — «Да, ваша честь» «Как он звучит?» — «Наше единогласное решение — подсудимый виновен». Ни один мускул не дрогнул на лице Рудольфа Ивановича Абеля. 15 ноября был объявлен приговор: 30 лет тюремного заключения и штраф в 2000 долларов. Вся страна бурлила два дня. А затем дело Абеля забыли.

Редкий каприз случайности! Летом 1960 года мировая история оправдала прогнозы Томаса Ливена. 1 мая этог года недалеко от Свердловска был сбит американски разведывательный самолет типа «У-2». «Американский самолет сбит русской ракетой», — писали тогда во всех газетах. Пилот по имени Френсис Пауэрс, 30 лет, женат гражданин американского штата Вирджиния, попал в плен. Это событие произошло перед началом Парижской встреч на высшем уровне, на которой Эйзенхауэр, Хрущев, Макмиллан и де Голль хотели обсудить вопросы сохранения мира. Инцидент с «У-2» сорвал встречу. Пилота судил военный трибунал. Генеральный прокурор Руденко — бывший советский обвинитель на Нюрнбергском процессе — заяви в своей речи: «Здесь перед судом стоит не только пилот Пауэре, но и американское правительство, настоящий инспиратор и организатор этого неслыханного преступления» Несмотря на то, что он назвал это преступление неслыханным, он не потребовал смертной казни. Руденко просил 15 лет лишения свободы. Суд, несмотря на тяжесть приступления, приговорил Пауэрса к 10 годам. Приговоренный к 30 годам советский разведчик Абель имел в России жену, замужнюю дочь и сына. Они не присутствовали на процессе против Абеля. Напротив, жена Пауэрса, его родители, теща получили въездные визы и следили за процессом, находясь в зале суда. Оливер Пауэрс, отец подсудимого, сапожник по профессии, заявил журналистам: „Я надеюсь, что господин Хрущев помилует моего бедного сына. Он сам потерял сына во время войны с немцами, в которой наши солдаты плечом к плечу сражались против общего врага. А если он его не помилует, то, может быть, есть возможность обменять его на советского шпиона, который находится в Штатах. Я имею в виду Абеля“. И это случилось!

Однако вернемся к осени 1957 года. 23 октября Абель был признан виновным. 25 октября два человека — Ливен и Фабер — находились у Гувера в его рабочем кабинете в Вашингтоне. Гувер был в хорошем настроении. Он сердечно поприветствовал обоих.

— Что я могу для вас сделать? — спросил он.

— Вы можете выполнить свое обещание, — ответил Томас. — Припомните, я в свое время ставил условие: после окончания моей миссии разрешить мне умереть.

— Я вспоминаю об этом, — проговорил Гувер.

— Вот и чудесно, — вскрикнула радостно Памела, — теперь как раз дело дошло до этого. Кроме того, мы хотели бы как можно быстрее пожениться.

Гувер прикусил губу.

— Я хозяин своего слова. Но вы можете себе представить, как это будет для вас трудно, мистер Ливен.

— Что только не сделаешь для своей смерти, — сказал Томас. — Кроме того, в вашем распоряжении прекрасные специалисты по пластическим операциям, насколько я осведомлен.