В лабиринте секретных служб

— Принимайте дальше, — закричал Бреннер и повернулся к Томасу — Герр зондерфюрер, вы говорили, что мы ничего не можем предпринять против партизан, так как они скрываются под псевдонимами. — В голосе капитана звенел металл. — Сейчас мы будем знать их подлинные фамилии.

В Томасе все перевернулось. «Эти болваны, круглые идиоты. Я всегда думал, что только мы, немцы, такие, но французы тоже не лучше. Напрасно, все рухнуло!» Оберст Верте, поджав губы, тихо приказал:

— Покиньте комнату, герр Ливен!

— Герр оберст, я прошу, — Томас оборвал фразу, так как по глазам полковника понял, что ничто не может на него повлиять, пропало, все пропало из-за дураков, которые хотят после войны покрасоваться с бляшками на груди. Через пять минут ефрейторы окончили сеанс и вышли в холл, где их ожидал Томас. У Шлумбергера было такое выражение лица, как будто он хотел заплакать.

— Этот дурак не останавливается, он назвал уже 27 фамилий, — сказал ефрейтор.

— Из этих 27 выудят фамилии и остальных, — продолжил Томас. «Надо ехать к Генри», — мелькнула у него мысль.

В маленький ресторанчик на авеню Клемента Томас пришел вместе с Шлумбергером и Радацем. Хозяин подошел к столу и сердечно с ними поздоровался. Каждый раз, когда он видел Томаса, его глаза делались слезливыми. У Генри была невестка-еврейка. Ее с фальшивыми документами отправили в деревню. Документы ей передал Томас. В отеле «Лютеция» были прекрасные возможности получить бланки необходимых документов. Томас их использовал. Оберст Верте знал об этом и молчал.

— Что-нибудь полегче, Генри, — попросил Томас.

Хозяин исчез. Тишина воцарилась между тремя друзьями. Только когда принесли жаркое из почек, венец проговорил:

— Бреннер звонил в Берлин. Самое позднее завтра утром в Гаргилезе начнется карательная экспедиция.

Томас думал: «Профессор Дебо, прекрасная Ивонне, лейтенант, многие и многие другие. Они еще живут, дышат. Скоро их арестуют, скоро их убьют».

— Ребята, — сказал Радац, — я прослужил четыре года и не убил ни одного человека. Сейчас я чувствую себя виновным в том, что утром прольется кровь.

— Мы в этом не повинны, — произнес Томас, а про себя подумал: «Не вы виновны, а я, я, погрязший во лжи, обмане, мошенничестве».

— Герр Ливен, теперь исключено, что мы поможем партизанам, которые утром будут убивать наших товарищей, — проговорил Шлумбергер.

— Карли прав, — сказал Радац. — Я не нацист, но положа руку на сердце, если я попаду к ним, поверят ли они, что я не фашист? Они начнут стрелять и убивать. Для них немец есть немец, — Томас задумчиво ковырял в тарелке, потом внезапно встал. — Есть единственная возможность, и ее надо использовать, чтобы остаться порядочным человеком. — Он подошел к телефону, вызвал отель «Лютеция» и попросил соединить его с оберстом Верте. Услышав голос Томаса, полковник занервничал. В трубке Томас различал голоса, должно быть, полковник проводил совещание. Пот градом катился по лицу Томаса.

— Герр оберст, докладывает Ливен. Я должен сделать предложение огромной важности. Принять его вы не имеете полномочий. Я прошу выслушать меня и тотчас же доложить адмиралу Канарису.

— Что вы несете чушь!

— Герр оберст, во сколько начнется операция?

— Рано утром, а что?

— Я прошу поставить меня во главе операции.

— Ливен, я не настроен на шутки. Мое терпение истощилось.

— Выслушайте меня, герр оберст, — кричал Томас в трубку, — пожалуйста, выслушайте мое предложение.

Было 4 часа 45 минут 6 августа 1943 года, когда оригинальный британский самолет взял курс на Клермон-Ферран. Из коричневой массы тумана выкатывалось солнце. Пилот, отделенный от пассажира, передал по бортовому телефону: «Посадка через 20 минут, зондерфюрер». «Спасибо», — ответил Томас и защелкнул в клеммы рядом с собой телефон. Он неподвижно сидел в маленькой кабине и смотрел на голубое чистое небо, на бело-серые шлейфы тумана, которые закрывали грязную землю с ее войной, интригами и глупостью. Томас выглядел измученным: осунувшееся лицо, глаза, очерченные запавшей синевой. Самая тяжелая ночь в его жизни была позади, самый тяжелый день впереди. Через 10 минут самолет стал снижаться и пробил облачность. Под ним лежал Клермон-Ферран, еще спящий, с пустыми улицами. В 5 часов 15 минут Томас пил горячий кофе в кабинете капитана Эленгера. Плотный, небольшого роста командир батальона альпийских стрелков, расквартированного в окрестностях Клермон-Феррана, внимательно изучал удостоверение личности абвера, которое вручил ему Томас. Затем сказал:

— Я получил от оберста Верте телеграмму, а час назад разговаривал с ним по телефону. Зондерфюрер, мои люди находятся в вашем распоряжении.

— Дайте мне сначала автомашину проехать в город.

— Возьмите 10 человек с собой.

— Спасибо, не надо, то, что я должен сделать, я сделаю один. Возьмите этот пакет. Если до 10 часов не услышите обо мне, то откройте его. В нем содержатся указания от оберста Верте о дальнейших ваших действиях. Будьте здоровы.

— До свидания.

— Да, — ответил Томас, стуча по дереву, — надеюсь.