В лапах страха

Парень чуть было не слился с туманом, и Григорий Викторович отчётливо зафиксировал это — опыт как-никак!

— Света… — прошептал парень, будто загипнотизированный и вдруг посмотрел на следователя, словно желал просить о помощи.

— Блин, — прошептала за спиной Севы Женя. — Он ведь её щас сдаст.

Григорий Викторович насторожился.

— А, вообще, народу много уже заселилось, не знаете?

Олег молчал.

— На «Митсубиши-Ленсер» никого тут не видели? — Григорий Викторович буквально буравил напряжённым взглядом замерших ребят, но те упорно молчали. — Проездом может быть… Нет?

— А с ним-то чего не так? — подал голос Сева, оттолкнув шипящую Женю. — Грохнул кого?

Григорий Викторович улыбнулся.

— Скорее уж наоборот. Ну так что, не видели и такого? — И следователь принялся осторожно шарить по карманам. — У меня, вот, и фотокарточка есть.

— Да говорю же, что не видели мы никого! — вышел из себя Сева. — Ни «тачку» эту, ни бультерьера вашего! И никакого Смирнова с дочкой мы тоже не знаем!

Григорий Викторович вздрогнул, медленно вынул ладони из карманов плаща.

— А почему, собственно, бультерьер?

— Чего? — Сева напрягся.

— С чего вы, молодой человек, взяли, что порода пёсика — именно бультерьер?

— Вы же сами сказали…

— Нет. Я ничего такого не говорил, — Григорий Викторович лукаво улыбнулся. — Я только сказал, что пёсик новомодненький, а всё остальное уж вы сами додумали. Значит, пёсик всё же есть, — и Григорий Викторович проникновенно глянул на Олега. — А, молодой человек?

Мальчик мотнул головой.

— Нет у них никого. Да и не было.

— Ты в этом уверен?

Олег кивнул.

— Но вы всё равно должны помочь!

Григорий Викторович непроизвольно подался вперёд.

— Чем? Что-то случилось?

— Случилось. Этой Смирновой угрожает опасность!

— Да чего вы его слушаете, он же не в себе! — воскликнула Женя и повертела пальчиком у виска. — Она отказала ему, вот, наш мачо и распсиховался.

Олег не обратил внимания на обвинения в свой адрес и прохрипел сквозь стиснутые зубы:

— Просто никому нет дела до происходящего. Всем наплевать — всех заботит лишь собственная безопасность. Никчёмная жизнь, под гнётом безразличия и полнейшей невосприимчивости к ближнему окружению — я даже не говорю про всех остальных, — мальчик сглотнул. — Учителям и тем всё равно. А Солнце, как светило, так и светит, словно и на небесах не осталось хотя бы сочувствующих.

— Парень, ты про что-то конкретное?

— Да, про конкретное! Дело в том… что Смирнову избивают.

Григорий Викторович задумался.

«Да уж… Новые обстоятельства. Чистоплюев оказался прав: тут, если копнуть, как следует, — ещё и не такое гнильё разворошить можно!»

— Не верите? — усмехнулся Олег. — Это нормально: никто не верит.

— Кто её избивает?

— Родители, кто же ещё.

— У тебя есть прямые доказательства?

— Да какие у него, нафиг, доказательства! — усмехнулся Сева. — У него кроме буйной фантазии — больше и нет ничего. Ботаник хренов! Его учителя, и те, на уроке предпочитают не спрашивать — бред сплошной несёт. Начитается космоопер, хоть рот затыкай!

— Помолчи! — оборвал парня Григорий Викторович и серьёзно посмотрел на Олега. — Ты понимаешь, что всё это очень серьёзно? Я про те обвинения, которые ты выдвигаешь в адрес родителей девочки.

Олег усмехнулся.

— Да мне кажется, только я один и понимаю насколько всё серьёзно — остальным, как я уже сказал, параллельно.

— Разве это так тяжело не заметить? — усомнился Григорий Викторович. — Я имею в виду: следы побоев. Даже если сам объект насилия молчит, его довольно таки легко вычислить.

— Нелегко! Она все синяки на лице замазывает!

— А остальное тело? Руки, ноги, шея…

— Её по голове только, — Олег тяжело вздохнул, уставился на букет. — Под косметикой ничего не видно.

— Так, может, ничего и нет? — Григорий Викторович и сам не заметил, как пошёл на попятную.

«Что-то новенькое! Неужели страх? Но откуда и почему?..»

— Ну ты и урод! — вскипела Женя, однако тут же умолкла, ощутив под нижним ребром Севин кулак.

— Они нормальные? — спросил Григорий Викторович. — Её родители. В смысле, нигде на учёте не стоят?

Олег пожал плечами.

— Вряд ли. Тогда бы прав родительских лишили. А у Светки от побоев приступы — она как бы проваливается в другое измерение. Так бывает, я читал! Ненадолго — всего лишь на какие-то секунды. Но если так будет продолжаться и дальше, может случиться кома! И Светка больше не вернётся. Она так и останется там, за чертой реальности, пока не умрёт тело. И самое страшное, что с этим уже ничего нельзя будет поделать. Обратного пути нет! Двигаться позволено только вперёд — во мрак.

Григорий Викторович молчал. Разбившийся парень, бойцовая собака, некто по фамилии Смирнов — все отошли на второй план, а на авансцену вышел новый эпизод с истерзанной девочкой, который всё это время оставался буквально забетонированным внутри этой бездушной реальности. Никому не было до него дела, как не было дела и до самого подростка. Учителя, соседи, органы опеки, простые люди — всем было плевать, всех заботили лишь собственные проблемы, а ужасающая реальность отошла на второй план, оставшись чуждой и такой далёкой, буквально потусторонней!