В лесах. Книга первая

— Не греши попусту, Максимыч, — сказала Аксинья Захаровна. — Немало я сегодня пытала у матушки Манефы: не видала ль Настасья кого из наезжих, не приглянулся ли кто. «Нет, говорит, не видывала никого ни Настя, ни Параня». В строгости ведь она держала их, и Фленушка то же говорит.

— Да что Фленушка! — заметил Патап Максимыч. — Фленушка хоть и знала бы что, так покроет, а Манефа на старости ничего не видит. Ты бы других расспросила.

— Спрошу, Максимыч. Вот хоть Анафрольюшку.

— Да умненько спрашивай, стороной да обиняками, шутками больше, девку бы не срамить.

***

Лишь только вышел Патап Максимыч из Настиной светлицы, вбежала туда Фленушка.

— Ну вот, умница, — сказала она, взявши руками раскрасневшиеся от подавляемого волнения Настины щеки. — Молодец девка! Можно чести приписать!.. Важно отца отделала!.. До последнего словечка все слышала, у двери все время стояла… Говорила я тебе, что струсит… По-моему вышло…

— Жалко мне тятеньку, Фленушка, совестно перед ним, — отвечала Настя.

— Уж ты зачнешь хныкать! — сказала Фленушка. — Ну, ступай прощенья просить, «прости, мол, тятенька, Христа ради, ни впредь, ни после не буду и сейчас с самарским женихом под венец пойду…» Не дури, Настасья Патаповна… Благо отсрочку дал.

— Что ж из того, что отсрочка дана?.. Потом-то что?.. — сказала Настя.

— Алешкиной женой будешь, — молвила Фленушка.

— Как же так?

— Уходом. Ты, Настя, молчи, слез не рони, бела лица не томи: все живой рукой обделаем. Смотри только, построже с отцом разговаривай, а слез чтоб в заводе при нем не бывало. Слышишь?

— Слышу, — сказала Настя.

— Бодрей да смелей держи себя. Сама не увидишь, как верх над отцом возьмешь. Про мать нечего говорить, ее дело хныкать. Слезами ее пронимай.

— Добрая она у нас, Фленушка, и смиренная, даром что покричит иной раз, — сказала Настя. — Сил моих не станет супротив мамыньки идти… Так и подмывает меня, Фленушка, всю правду ей рассказать… что я… ну да про него…

— Сохрани тебя господи и помилуй!.. — возразила Фленушка. — Говорила тебе и теперь говорю, чтоб про это дело, кроме меня, никто не знал. Не то быть беде на твоей голове.

Вечером, после ужина, Настя с Фленушкой заперлись в светелке.

— Тошнехонько мне, Фленушка, — говорила Настя, в утомленье ложась на кровать нераздетая. — Болит мое сердечушко, всю душеньку поворотило. Сама не знаю, что со мной делается.

— А я знаю!.. — бойко подхватила Фленушка. — Да провалиться мне на сем месте, коли завтра ж тебя я не вылечу, — прибавила.

— Нет, Фленушка, совсем истосковалась я, — сказала Настя. — Что ни день, то хуже да хуже мне. Мысли даже в голове мешаются. Хочу о том, о другом пораздумать; задумаю, ум ровно туманом так и застелет.

— Про долговязого, поди, все думаешь? — сказала Фленушка.

— Да…— едва слышно молвила Настя, кинувшись лицом в подушку.

— Повидаться надо, маленько покалякать, — сказала Фленушка. — Давеча опять я с ним виделась, говорила… Поклон от тебя сказала.

— Что ж он? — с живостью спросила Настя, вскочив на кровати. — Да говори же!

— Не стоит говорить, — молвила Фленушка.

— Да нет, скажи, пожалуйста, милая, голубушка, скажи! — приставала Настя, горячо обнимая и порывисто целуя Фленушку.

— Да отстань же, Настя!.. Полно!.. Ну, будет, будет, — говорила Фленушка, отстраняясь от ее ласк и поцелуев. — Да отстань же, говорят тебе… Ишь привязалась, совсем задушила!

— Да что ж говорил он? — умоляла Фленушку Настя. — Не мучь!.. И без того тошно… Скажи поскорей!

— Говорил, что в таких делах говорится, — отвечала Фленушка. — Что ему без тебя весь свет постыл, что иссушила ты его, что с горя да тоски деваться не знает куда и что очень боится он самарского жениха. Как я ни уверяла, что опричь его ни за кого не пойдешь, — не верит. Тебе бы самой сказать ему.

— Да как же это, Фленушка? — потупясь, спросила Настя.

— А вот как, — немножко подумав, молвила Фленушка. — Завтра я его сюда приведу.

— Обезумела ты!.. А тятенька-то?..

— А как сам тятенька Алешку в светлицу к тебе пошлет?.. — с усмешкой молвила Фленушка.

— Чего только ты не вздумаешь!.. Только послушать тебя, — сказала Настя. — Статочно ли дело, чтоб тятенька его сюда прислал?

— Да помереть мне, с места не вставши, коли такого дельца я не состряпаю! — весело вскрикнула Фленушка. — А ты, Настенька, как Алешка придет к тебе, — прибавила она, садясь на кровать возле Насти, — говори с ним умненько да хорошенько, парня не запугивай… Смотри, не обидь его… И без того чуть жив ходит.

— Ты все шутки шутишь, Фленушка, а мне не до них, — тяжело вздыхая, сказала Настя. — Как подумаю, что будет впереди, сердце так и замрет… Научила ты меня, как с тятенькой говорить… Ну, смиловался, год не хочет про свадьбу поминать. А через год-от что будет?

— До году долго ждать, — отвечала Фленушка. — Весной повенчаетесь.

— Не мели пустяков, — молвила Настя. — И без того тошно!