В лесах. Книга первая

Никифор пошел, с горестью глядя, что Матрена в заднюю несет одни сладкие заедки. Разноцветные графины и солененькое остались, по приказу хозяина, в передней горнице. Обведя собеседников глазами, Стуколов начал:

— Вот вы тысячники, богатеи: пересчитать только деньги ваши, так не один раз устанешь… А я что перед вами?.. Убогий странник, нищий, калика перехожий… А стоит мне захотеть, всех миллионщиков богаче буду… Не хочу. Отрекся от мира и от богатства отказался…

— Научи нас, как сделаться миллионщиками, — слегка усмехнувшись, сказал удельный голова.

— Научу… И будете миллионщиками, — отвечал Стуколов. — Беспременно будете… Мне не надо богатства… Перед богом говорю… Только маленько работы от вас потребуется.

— Какой же работы? — спросил голова.

— Не больно тяжелой; управиться сможете. Да не о том теперь речь… Покаместь…— с запинками говорил Стуколов. — Земляного масла хотите? — примолвил он шепотом. Все переглянулись.

— Что за масло такое? — Чапурин спросил.

— Не слыхал?.. — с лукавой усмешкой ответил паломник. — А из чего это у тебя сделано? — спросил он Патапа Максимыча, взявши его за руку, на которой для праздника надеты были два дорогие перстня.

— Из золота.

— По-нашему, по-сибирски — это земляное масло. Видал ли кто из вас, как в земле-то сидит оно?

— Кому видеть? Никто не видал, — отозвался Чапурин.

— А я видал, — сказал паломник. — Бывало, как жил в сибирских тайгах, сам доставал это маслецо, все это дело знаю вдоль и поперек. Не в пронос будь слово сказано, знаю, каким способом и в Россию можно его вывозить… Смекаете?

— Да ведь это далеко, — заметил Патап Максимыч. — В Сибири. Нам не рука.

— Ближе найдем, — отвечал паломник. — По золоту ходите, по серебру бродите… Понимаете вы это?

— Разве есть за Волгой золото? Быть того не может! Шутки ты шутишь над нами, — сказал удельный голова.

— Известно, здесь в Осиповке опричь илу да песку нет ничего. А поблизости найдется, — сказал Стуколов. — Слушайте: дорогой, как мы из австрийских пределов с епископом в Москву ехали, рассказал я ему про свои хожденья, говорил и про то, как в сибирских тайгах земляным маслом заимствовался. Епископ тут и открылся мне: допреж в Москве постоялый двор он держал, и некие от христиан земляное масло из Сибири ему важивали в осетрах да в белугах, еще в меду. Епископа брат путь-дорогу привезенному маслу показывал, куда, значит, следует идти ему. Хоть дело запретное, да находились люди, что с радостью масло то покупали. Однако ж начальство сведало. Тогда и пришло на мысль епископу, чем тайно сбытом земляного масла заимствоваться, лучше настоящим делом, как есть по закону, искать золота. В Сибирь не раз Жировы ездили прииска открывать. Найти золотой прииск там немудреное дело, только нашему брату не дадут им пользоваться. Ты сыщешь, а богатый золотопромышленник из-под носу его у тебя выхватит, к своим рукам приберет, а тебя из тайги-то взашей, чтоб и духа твоего там не было. Это так, это я сам видел, как в Сибири проживал. И узнал преосвященный наш владыка, что недалече от родины его, в Калужской, значит, губернии, тоже есть золото. Поглядели, в самом деле нашли песок золотой. Не оглашая дела, купили они золотоносное место у тамошнего барина, пятьдесят десятин. В Петербург пробы возили; там пробу делали и сказали, что точно, тут золото есть[26]. Рассказавши про такое дело, епископ и говорит: «Этим делом мне теперь заниматься нельзя, сан не дозволяет, но есть, говорит, у меня братья родные и други-приятели, они при том деле будут… А перед самым, говорит, отъездом моим в Белу Криницу, мне отписывали, что за Волгой по тамошним лесам водится золото. Я, говорит, тебя туда заместо послушания пошлю спроведать, правду ль мне отписывали, а если найдешь, предложи там кому из христиан, не пожелает ли кто со мной его добывать…» Вот я и пришел сюда, творить волю пославшего.

— Что ж, нашел? — с нетерпением спросил Патап Максимыч.

— Видимо-невидимо! — ответил Стуколов. — Всю Сибирь вдоль и поперек изойти, такого богатства не сыщешь. Золото само из земли лезет… Глядите!

И, вынув из кармана замшевый мешок, в каких крестьяне носят деньги, Стуколов развязал его, и густая струя золотого песку посыпалась на чайное блюдечко.

Все столпились вкруг стола и жадно смотрели на золотую струю. Ни слова, ни звука… Даже дыханье у всех сперлось. Один маятник стенных часов мерно чикал за перегородкой.

Вдруг скрип полозьев. Остановились у ворот сани. Внизу забегали, в сенях засуетились.

Патап Максимыч очнулся и побежал гостей встречать. Паломник, не торопясь, высыпал золотой песок с блюдечка в мешок и крепко завязал его.

— Где нашел?.. В каком месте? — спрашивал его Алексей, едва переводя дух и схватив паломника за руку.

— Неподалеку отсюда, в лесу…— равнодушно молвил Стуколов, кладя мешок в карман.

Загорелись у Алексея глаза. «Вот счастье-то бог посылает, — подумал он. — Накопаю я этого масла, тогда…»

Патап Максимы вошел в горницу, ведя под руку старика Снежкова. За ним шел молодой Снежков.

Глава двенадцатая