В лесах. Книга вторая

— Без тебя мне не жизнь, одна маета!.. Что ж? Решай скорей, — схватив Фленушку за руку, с горячим порывом сказал Самоквасов.

Вдруг ровно туманом подернулось игривое личико Фленушки. Задумчивые глаза ее грустно остановились на горевшем страстью лице Самоквасова.

— Эх, Петруша, ты, Петруша, мой глупенькой!.. — печально вздохнув, она молвила. — И меня-то не знаешь и себя не понимаешь… Какой ты мне муж?

— А чем же не муж?.. Какого еще тебе черта?.. — возразил Самоквасов.

— Не муж, — грустно сказала Фленушка. — Муж должен быть голова над женой, а тебе надо мной головой в жизнь не бывать…

— Как бы не так! — засмеялся Самоквасов. — А ну-ка, попробуй, выдь за меня, — увидишь, каков буду…

— Увидать-то нечего!.. — с усмешкой молвила Фленушка.

— В ежовы бы взял!,. — продолжал шутить Петр Степаныч.

— Еще кто бы кого!.. — слегка прищурив глазки, молвила Фленушка.

— Говорят тебе, попробуй, — продолжал он и крепко схватил стан Фленушки.

— Отвяжешься ли? — крикнула она и быстрым поворотом ловко вывернулась из-под руки Самоквасова…

— Эк, чтоб тебя! — с досадой он вскликнул. — Ровно налим выскользнула.

— А ты паренек недогадливый!.. Не умеешь водиться с девицами, — весело и звонко захохотала Фленушка. — У нас, у девок, обычай такой: сама не захочет — ее не замай, рукам воли не давай… Так-то, друг сердечный!.. А ты этого, видно, не знал?.. А?..

— Да полно тебе шутить да баловаться, — с досадой сказал Самоквасов. — Чем бы дело говорить, она с проказами.

— Ну, так и быть, давай про дело толковать, — подхватила Фленушка и, опустившись на траву, промолвила: — Сядь-ка рядком, потолкуем ладком.

Сели. Фленушка в землю глаза опустила, помолчала немного.

— Долго ль в наших местах прогостишь? — спросила его.

— Как погостится, — ответил Самоквасов. — Гостины живут по привету… Сколь меня приветишь, столь и прогощу.

— Полторы либо две недели можешь прожить?.. — спросила Фленушка.

— Отчего не прожить? Это все в нашей воле, — сказал Петр Степаныч.

— А саратовец? — спросила Фленушка.

— А куда его без меня леший потянет? — молвил Самоквасов. — Теперь ему из моей воли выйти нельзя. Что велю, то и сделает, — сказал Самоквасов.

— Сказку плетешь аль правду говоришь?.. — спросила Фленушка.

— Чего врать-то?.. Не из чего, — отозвался Самоквасов. — Только отделюсь, Сеньку в приказчики… У нас уж с ним слажено, оттого из воли моей теперь он выйти и не может…

Помолчали немного.

С лукавой улыбкой, слегка прищурясь и зорко глядя на Самоквасова, молвила Фленушка:

— А больно хочется жениться на мне?

— Господи! — привскочил даже Петр Степаныч. — Да из-за чего ж я третье-то лето бьюсь-колочусь?.. Из-за чего столько маеты от тебя принимаю?.. И схватил было Фленушку за руку.

— Постой, погоди, — сказала она, выдергивая руки. — Прежде надо про дело толковать… Уходом придется свадьбу играть?

— Вестимо уходом… Сама же сказала, что из скитов честью девицы не выходят, — ответил Самоквасов.

— А венчался ли ты когда уходом-то? — спросила Фленушка.

— Эка шальная! — весело, во всю мочь захохотал Самоквасов. — Все-то проказы у ней на уме!.. Да что я?.. Татарин, что ли, какой?.. С одной обвенчавшись, к другой сватаюсь?..

— Не про то тебе говорят, — перебила Фленушка. — Не случалось ли в дружках на свадьбах уходом бывать аль в поезжанах?

— Не доводилось, — ответил Петр Степаныч.

— Надо попробовать, — молвила Фленушка. — Тут ведь удальство нужно. А не то и невесту у тебя отобьют, и бокам на придачу достанется…

— Вестимо, — согласился Самоквасов.

— Перед тем, как меня из обители красть, надо тебе поучиться, — сказала Фленушка. — Я бы поглядела, сколь в тебе удали есть…

— Да чем же мне ее показать? Манефу, что ль, выкрасть да с городецким попом повенчать, — громко засмеялся Самоквасов.

— Не смей матушку в шутки мешать…— строго, с досадой молвила Фленушка. — Не смей, говорю тебе.

— Так сама укажи, кого повенчать, — подхватил Самоквасов. — Таисею?.. Изволь… Повенчаем и Таисею… Только сыщи жениха!.. Денег теперь со мной много, любого попа закуплю… Столько отсыплю, что на родной сестре кого хочешь свенчает.

— Ладно, — молвила Фленушка, кинув на Самоквасова томный взгляд из хитрых прищуренных глаз. — Изволь, укажу тебе парочку.

— Барашка да ярочку? — перебил Петр Степаныч, подвигаясь поближе к Фленушке.

— А ты молчи, дело говорю, — сказала она, отстраняя от себя Самоквасова. — Укажу, кого повенчать, погляжу на твою удаль… И если возьмешь удальством, повенчаешь их, бери меня тогда, хоть на другой же день бери…

— Вправду? — радостно вскрикнул Самоквасов. — Вправду говоришь?.. Не обманешь?..

— Зачем обманывать?.. Что сказано, то свято, — лукаво улыбнувшись, молвила Фленушка.

— Коли так… коли так…— в страстном порыве говорил Петр Степаныч. — Слушай, Фленушка!.. Да за это не то чтоб свенчать кого, черта за рога поймаю… Что хошь приказывай; все исполню, чего ни захочешь.

— А ну-ка побожись, — молвила Фленушка.

— Да лопни глаза мои!.. Да сквозь землю мне, в тартарары провалиться!.. Да чтоб не взвидеть мне свету божьего!.. — стал божиться Самоквасов.