В лесах. Книга вторая

Ой вы, ветры-ветерочки,
Вы не дуйте на лесочки,
На желтые на песочки,
На крутые бережочки!..

Хочешь не хочешь — пляши, Василий Борисыч!.. Посмотреть бы теперь Рогожскому собору на учительного совопросника, поглядеть бы столпам древлего благочестия на посланника по духовным делам.

***

На другой день поутру Петр Степаныч с нареченным приказчиком позавтракал у молодых и, распростившись, отправился восвояси. В Комаров не заехали.

Проводя приятелей, Василий Борисыч духом упал, напала на него тоска со всего света вольного, не глядел бы он ни на что. Ласки оживившейся Параши были несносны ему.

— Полно, — тихо говорил он, отстраняя подсевшую было к нему на колени жену. — Тут главная причина — хорошенько надо обдумать, на что решиться теперь. В Осиповку-то как покажем глаза? А тебе только бы целоваться… Мало, что ли, еще?

— О чем думать-то? — отвечала недовольная холодностью мужа Параша. — Наймем лошадей, да и поедем. Тятеньке надо сегодня домой приехать.

— Хорошо сказала, ровно размазала, — молвил Василий Борисыч. — Ехать не хитро, приехать мудрено. Встреча-то какова нам будет? О том и посудила бы!

— Известно какая — бранить зачнут, началить. Нельзя ж без того, а потом и простят, — равнодушно говорила Прасковья Патаповна.

— До смерти заколотит! — отчаянно вскликнул Василий Борисыч. — Вот положение-то!..

— Ну уж и до смерти!.. Чать, не чужие, — возразила Параша.

— Много ты знаешь! — проворчал Василий Борисыч. — Кулачище-то каков у родителя?.. А?.. Пробовала?..

— Нет, не пробовала.

— Ну, так попробуешь.

И в душевном смятенье стал ходить он по горницам; то на одном кресле посидит, то на другом, то к окну подойдет и глядит на безлюдную улицу, то перед печкой остановится и зачнет медные душники разглядывать… А сам то и дело всем телом вздрагивает…

— Седни, что ли, поедем? — после долгого молчанья спросила Прасковья Патаповна.

— Успеешь, матушка. Не на радость едем, успеешь отцовскими-то побоями налакомиться, — молвил с досадой Василий Борисыч и велел жене идти в свою комнату, тем отзываясь, что надо ему с Феклистом Митричем поговорить.

«Ах ты, господи, господи! — думал московский посол, стоя у окна и глядя на безлюдную улицу пустынного городка. — Вот до чего довели!.. Им хорошо!.. Заварили кашу, да и в сторону… Хоть бы эту шальную Фленушку взять, либо Самоквасова с Семеном Петровичем… Им бы только потешиться… А тут вот и вывертывайся, как знаешь… С хозяином посоветуюсь; человек он, кажется, не глупый, опять же ум хорошо, а два лучше того…»

И вдруг видит: из-за угла выходят на улицу две женщины, обе в черных сарафанах, обе крыты большими черными платками в роспуск… «Батюшка светы! Мать Манефа с Аркадией». Так и отбросило Василья Борисыча от окошка.

— Как же вы, сударь Василий Борисыч, насчет обеда распорядиться желаете? — весело спросил его вошедший в ту минуту Феклист Митрич. Радостным довольством сиял он после щедрой расплаты Самоквасова.

— Мать Манефу Комаровскую знаете? — быстро спросил его Василий Борисыч.

— Как не знать матушку Манефу? Первая по всем скитам старица. Тетенька теперича вам никак будет, — ответил Феклист Митрич.

— Она? — показывая в окно, растерянным голосом спросил Василий Борисыч.

— Она самая, а с ней Аркадия, ихняя уставщица. Давеча с утра в город они приехали — из Шарпана, должно быть, с праздника, — говорил Феклист Митрич.

— Не сюда ли? — тревожным голосом промолвил Василий Борисыч.

— Пойдет она к нам! — усмехнулся виноторговец. — На ее глаза хуже нашего брата на всем свете нет никого… Вином-де торгует, всякие-де у него сходбища!.. Да что ж вы так беспокоитесь?

— Нет, я так — ничего, — бодрясь, сколько мог, отвечал Василий Борисыч. — Чудно только мне, зачем это они в город-от заехали — там ведь где-то прямой путь из Шарпана есть.

— С раннего утра по судам хлопочут, — отвечал Феклист Митрич. — Дома тетенька-то ваша покупает — чуть не целу улицу, туда на вскрай города, к соляным анбарам, коли знаете. Купчие совершает.

— А! Точно, слыхал и я от матушки Манефы, что хочет здесь дома покупать, — примолвил Василий Борисыч.

— Да-с. Вот хоша тетенька ваша и осуждает нас за нашу торговлю, а ихняя-то коммерция, видно, посходней нашей будет, — с усмешкой сказал Феклист Митрич. — По чести вам доложить, четвертый год сбираюсь крышу на доме перекрыть, да не могу с деньгами сколотиться, а они целыми улицами дома покупают. Ой, куда много денег по скитам-то лежит, а у вашей тетеньки больше всех!

— Не знаете ли, покончила она с этими делами?.. Сегодня поедет аль еще здесь останется? — перебивая словоохотливого хозяина, спросил нетерпеливо Василий Борисыч.

— Где сегодня уехать! Как возможно! — ответил Феклист Митрич. — Хоша у нее по судам все подмазано, а секретарь Алексей Сергеич по ее желанью сделает все, чего она ни захочет, только в один день совершить купчую все-таки нельзя же… Завтра, не то и послезавтра здесь пробудут. Повидаться, что ли, желательно?.. Так она у Полуехта Семеныча пристает — вон наискосок-от домик стоит…