В лесу

Кроме того, Кэсси было только двадцать восемь и она всего несколько лет как выпустилась из Темплмора. Наш отдел относится к элитным, и если тебе меньше тридцати, а твой папаша не политик, то к нам тебе не попасть. Как правило, сперва нужно попотеть на побегушках, а после потрудиться в одном или двух других отделах. За плечами же у Кэсси имелся всего лишь год в наркоотделе. По слухам, вполне предсказуемым, выходило, что Кэсси спит с какой-то важной шишкой, или что она чья-то внебрачная дочка, или – версия с налетом оригинальности – что она застукала кого-то важного за тем, как он покупал наркоту, и повышение – плата за ее молчание.

Меня появление в отделе Кэсси Мэддокс не раздражало. Сам я проработал в Убийствах всего несколько месяцев, но во мне уже развилась стойкая неприязнь к неандертальской атмосфере, похожей на ту, что царит в раздевалках в спортклубах, меня бесило стремление сравнивать машины и средства после бритья, а придурковатые шутки, которые тут считаются “ироничными”, вызывали желание прочесть долгую нудную лекцию о том, что такое ирония. В целом женщины нравятся мне больше мужчин. Кроме того, я сам мучился от неуверенности, не с силах определить собственное место в отделе. До своих теперешних почти тридцати одного я два года пробыл мальчиком на побегушках и еще два провел в Домашнем насилии, и мое назначение вызывало меньше вопросов, чем в случае Кэсси. Тем не менее порой мне казалось, будто меня считают хорошим детективом без особых на то оснований, примерно так же мужчины находят красоткой высокую тощую блондинку, даже если у нее лицо переевшей курицы. И все лишь потому, что я обладаю всеми необходимыми данными и у меня идеальный выговор диктора Би-би-си, которым я обзавелся в школе-интернате, чтобы прятаться за этим камуфляжем. От колониального наследия так просто не избавишься. Ирландцы вроде как рады поддержать любой протест против Англии, и мне известны пабы, где закажи я выпивку – и в голову мне тут же полетит стакан, и тем не менее считается, что если у тебя истинно английский выговор, то ты умнее, лучше образован и правда на твоей стороне. Вдобавок ко всему я высокий, худой и жилистый, а умело скроенный костюм придает мне элегантной подтянутости, добавляет этакой небанальной привлекательности. Участвуй я в кастинге на роль героя в фильме, наверняка сочли бы, что из меня выйдет прекрасный сыщик – возможно, авантюрист-одиночка, который бесстрашно рискует жизнью и непременно ловит преступника.

С этим персонажем у меня нет ни капли общего, вот только не факт, что другие это понимают. Иногда, залившись в одиночестве водкой, я придумывал буйно-бредовые сценарии, в которых начальник отдела выясняет, что на самом деле я сын чиновника из Нокнари, после чего меня переводят в Защиту интеллектуальной собственности. Я надеялся, что Кэсси Мэддокс отвлечет внимание и уведет подозрения от меня.

Когда она наконец появилась, я испытал своего рода разочарование. Благодаря навязчивым слухам я нарисовал себе телесериальный образ красотки с ногами от ушей, волосами из рекламы шампуня и, возможно, в облегающем комбинезоне. О’Келли, наш начальник, представил ее на утреннем смотре в понедельник, и Кэсси произнесла несколько стандартных фраз о том, как она рада присоединиться к нашему отделу и что надеется соответствовать его высокому уровню. Рост у нее едва дотягивал до среднего, это если еще учитывать шапку черных кудряшек, а сложена новенькая была по-мальчишески угловато. Совсем не в моем вкусе, мне всегда нравились девушки женственные, хрупкие и нежные – такие, чтобы подхватить и закружить, – и все же эта Кэсси чем-то цепляла. Может, из-за ее позы – как она выставила вперед одну ногу, изящно и непринужденно, точно гимнастка, а может, из-за тайны, которая окутывала ее назначение.

– Говорят, у нее родичи масоны и они пригрозили разогнать весь отдел, если мы ее не примем, – прошептал у меня за спиной Сэм О’Нил.

Сэм – коренастый оптимист из Голуэя. Что водоворот слухов затянет и его, я не ожидал.

– О господи, – купился я.