В лесу

– Отлично. – В тоне Розалинд я уловил торжество. Ее каблуки застучали по асфальту – значит, они свернули на главную дорогу и направляются к въезду в поселок. – Итак, как я уже сказала, кто-то должен был положить конец самодовольству Кэти. Строго говоря, это обязанность моих отца или матери, и исполни они ее – мне не пришлось бы вмешиваться. Но они даже не насторожились. Думаю, подобное нежелание действовать – своего рода насилие по отношению к ребенку. Вы согласны?

Она ждала ответа.

– Не знаю, – сухо бросила Кэсси.

– Так и есть, поверьте. Я ужасно расстраивалась. Потом я сказала Кэти, что ей пора прекратить занятия балетом, раз уж это так плохо сказывается на ней. Однако она не пожелала меня слушать. Ей бы следовало понять, что она не обладает неким священным правом на всеобщее внимание. И не весь мир крутится вокруг нее. Поэтому я время от времени препятствовала ее занятиям. Рассказать, как именно?

Дыхание у Кэсси сбивалось.

– Нет, не надо.

– Я подстраивала так, что она заболевала, – сказала Розалинд. – Господи, вы даже до такой ерунды додуматься не сумели?

– Мы догадывались. Но подозревали, что это ваша мать делает нечто подобное…

– Моя мать? – Снова равнодушное презрение. – Да ладно вам! Мою мать через неделю поймали бы даже такие неумехи, как вы. Я добавляла в сок жидкость для мытья посуды, или чистящее средство, или еще что-нибудь по настроению и говорила Кэти, что это тайное снадобье, от которого она будет лучше танцевать. Дурочка верила. Я все думала, что меня вычислят, но никто так и не сподобился. Представляете?

– Господи… – прошептала Кэсси.

– Давай же, Кэсси, – пробормотал Сэм. – Это умышленное нанесение вреда здоровью. Действуй.

– Она не будет, – сказал – вернее, почти пролаял я. – Она хочет за убийство ее взять.

– Послушайте, – Кэсси сглотнула слюну, – мы сейчас в поселок войдем, а вы сказали, что времени у меня, только чтобы проводить вас до дома… Но мне нужно знать, как вы поступите с…

– Узнаете, когда я вам расскажу. И в поселок войдем, когда я сама захочу. А сейчас в другую сторону – послушаете мою историю до конца.

– Мы вокруг поселка обойдем?

– Это же вы изъявили желание со мной поговорить, детектив Мэддокс, – укорила Розалинд, – будьте последовательны.

– Вот херня, – буркнул Сэм.

Они удалялись.

– О’Нил, ее не надо за ручку водить, – сказал О’Келли. – Девчонка редкая тварь, но пушки у нее нет.

– На чем мы остановились? А, да, Кэти отказывалась меня слушать. – В тоне Розалинд снова появились зловещие нотки. – До нее наконец-то дошло, почему она болеет. Боже мой, ей несколько лет на это понадобилось! И она накинулась на меня ну совершенно как бешеная. Заявила, что никогда больше не выпьет мою отраву, и все в этом же духе. Даже угрожала рассказать родителям. Они, разумеется, ни за что ей не поверили бы, она вечно на ровном месте сцены закатывала, но сам факт… Знаете, что я думаю? Кэти была маленькой избалованной стервой. Вечно пыталась делать по-своему. А когда не получалось, то бежала к мамочке и папочке и плела им небылицы.

– Ей всего лишь хотелось танцевать, – тихо сказала Кэсси.

– А я сказала ей, что так не пойдет! – отрезала Розалинд. – Ей бы послушаться – и ничего не случилось бы. А вместо этого она стала мне угрожать! Занятия балетом, статьи, пожертвования – я так и знала, что она такой сделается. Отвратительно! Она полагала, что может делать все что вздумается. Она сказала – она правда так сказала, я не выдумываю, этак уперла руки в боки, примадонна сопливая, и говорит: “Ты плохо поступила со мной. Не смей так больше”. Да кем она себя возомнила? Мало того, что совершенно неуправляемая, а уж как она со мной разговаривала – это вообще ни в какие ворота. Не могла же я просто стерпеть такое.

Сэм стиснул кулаки. Я не дышал, липкий от мерзкого холодного пота. Прежний образ Розалинд стерся, нежная девушка в белом платье разлетелась на кусочки. Ее место заняло нечто пугающее, непостижимое – наподобие сероватой оболочки, которую оставляют на сухой траве насекомые, нечто, обдающее тебя ледяным ветром, ядовитая ржавчина, пожирающая все, чего коснется.

– Мне тоже попадались люди, которые пытались учить меня жизни, – глухо сказала Кэсси.

Ее дыхания я не слышал. Она единственная из нас понимала, чего ожидать, и тем не менее этот рассказ выбил почву у нее из-под ног.

– Но я никого не просила их убить.

– Вообще-то Дэмьен сам вызвался, я его не просила, – рассмеялась Розалинд. – Если мужчины делают что-то ради меня, я же не виновата, да? Можете спросить его – все решения принимал он сам. Правда, ему для этого целая вечность понадобилась, обезьяну выдрессировать и то проще.

О’Келли фыркнул.

– Когда он наконец додумался, вид у него был такой, словно он закон всемирного тяготения открыл, гений. А потом засомневался, и так без конца. Боже мой, еще недели две, и я бы его бросила, иначе сама бы спятила.

– Но в конце концов он сделал то, чего вы хотели, – сказала Кэсси. – Так почему вы его бросили? Бедняга совсем сломлен.