В лесу было накурено... Эпизод IV

Пророку уже надоело пить, и он решил поговорить с олигархом о своем будущем.

Вечером, в часов десять, когда олигарх (далее О.) пришел домой, Пророк вышел на террасу и робко спросил его об аудиенции.

О. посмотрел на него с удивлением — он не понимал, что еще нужно этому лузеру, случайно одаренному красивой темой Дороги.

Отказать грубо он не хотел — считал себя интеллигентным человеком, в прошлом даже участвовал в фестивалях бардовской песни, где люди, которым на работе нечего было делать, пели песни о туманах и дождях, о сильных людях и дальних странах, где они никогда не были.

Они пели о далекой Амазонке и «В Кейптаунском порту» — о девушке из Нагасаки и о том, что у нее «маленькая грудь и губы алые, как маки».

Они пели эти песни, потому что про «широка страна моя родная» у них язык не поворачивался, а вот «Он капитан, и родина его Марсель…» завораживала и скрашивала серые будни.

О. пригласил Пророка на ужин, они сели на маленькой кухне для прислуги — в парадном зале он ужинать не любил. Так, понты погонять перед западными партнерами — это бывало, а со своими лучше, чем на кухне, не бывает — все рядом и не надо изображать потомственного графа. Удостоверение и титул у О. были, но он точно знал кто он и откуда.

Стол у его всегда был простой: сегодня стояли килечка, «Докторская» колбаска с майонезом и сало, ледяное, как взгляд О.

Он смотрел на нового родственника, которого привела в дом дочь-идиотка — она часто приводила в дом тех, кто не отказывался от желания поиметь папу-одигарха и заодно утонуть на время в омуте жирной и толстожопой дочери, оборзевшей от денег и кокаина.

Папа любил ее, как родную кровь, но не одобрял ее образ жизни и избранников. Он махнул на нее рукой, но деньги давал исправно, чтобы конкуренты и враги через нее не обобрали и не отравили.

Выпили по третьей. Пророк тихо произнес:

— Это надо кончать, — имея в виду историю с дорогой. — Это может плохо кончиться, — добавил он для полной ясности.

О. пожевал килечку, закурил и сказал:

— Тебе дали шанс, сиди и не пизди, дело ставится на большие рельсы, есть одобрение в центре. Людей тебе жалко? А кто все затеял? Все вы, интеллигенты, такие — промяукаете, а потом в кусты. Ты сыт, обут, сиди и изображай пророка, а мы тебе ребят подгоним ловких, они твой бред систематизируют, и будешь ты, как Махатма Ганди. Может, Нобеля тебе сделаем, если выделываться не будешь.

— Но люди погибнут, — вяло промямлил Пророк, — большая кровь будет.

О зло прокаркал:

— Будет, а тебе какое дело! Болеешь за человечество? Что же вы за люди такие — весь мир жалеете, а себя заставить копейку с пола достать — жопу не оторвете! Иди отсюда! Нет, подожди! Не балуй! Ты в деле! Пошел вон!

Пророк выпил еще рюмочку и пошел к себе, не понимая еще, во что вляпался.