В лесу у ведьмы

Предательские слёзы покатились из глаз девушки. Схватив ещё не разобранный рюкзак с вещами, она побежала прочь. В лес! Скорее в лес! Мила бежала, не разбирая дороги, пока не оказалась на берегу реки.

Журчание вернуло девушку в реальность. Холодная вода легко смыла слюну с платья. Но Мила настойчиво продолжала тереть мокрое пятно снова и снова, набирая горсть воды. Тогда она скинула платье и постирала его в реке, а потом и сама окунулась. Но это не помогало! Плевок, который так легко было смыть с ткани, оказалось невозможно смыть с души…

– Почему она так со мной! Я же хотела как лучше! Я её вылечила, и теперь она будет жить, – жаловалась Мила лесной речке. Речка в ответ мелодично шептала:

– Жур-жур! Приходи ко мне почаще, приноси свои печали! У тебя их заберу и на мысли новые наведу!

Птицы кружили над головой и щебетали слова утешения. Мало-помалу слёзы перестали капать из глаз. Высохшее платье оказалось на теле, и Мила отправилась к Медее – кроме ведьмы у девушки никого не осталось.

И зажили они, как и прежде. Мила помогала Медее во всех делах. Только рвение к знаниям у девушки пропало. Кот Леший чувствовал печаль хозяйки и часто ложился на то место, куда плюнула в сердцах мать. Мила ощущала дыру в груди, кот грел её, но не в его силах было помочь. Постепенно Леший ослаб, а потом и вовсе пропал.

Мила сначала искала оправдание матери, потом причину её поступка, а позже девушку потянуло в родной дом с непреодолимой силой.

«Я должна просто её увидеть, быть может, она передумала», – размышляла девушка. Медея только качала головой и ничего не говорила. Лечить душу было гораздо сложнее, чем тело. К тому же нужен один компонент, которого у ведьмы, увы, не было.

Однажды на рассвете выпал первый снег. Больше тянуть нельзя! Как только глубокие сугробы появятся в лесу, путь к деревне будет закрыт.

Рано утром, пока Медея спала, Мила взяла из сундука красное, бережно хранимое платье ведьмы. Уголёк помог сделать глаза выразительнее, а малина выделила губы на побледневшем лице.

Мила набрала полную корзину мухоморов, которых больше всего боялись жители родной деревни, и отправилась к маме. Девушка и сама до конца не осознавала, зачем ей мухоморы и это красное платье. С одной стороны, в такую Милу никто не плюнет – побоятся, а с другой стороны, девушка в таком виде теряла последний шанс вернуть мать. Она это понимала, но по-другому не могла, дыра в груди терзала и требовала выхода, пусть и такого нелепого.

Полуденное солнце осветило Милу у калитки родного дома. Мать не вышла к ней, а переступить порог юная ведьма не могла – ведь её выгнали с позором!

– Мама! Выйди ко мне! – кричала девушка, – я ухожу и больше не вернусь!

Но мать не вышла. Не вышла! Боль и отчаяние сжали голову, Мила швырнула корзину и побежала, что было мочи. На главной улице знакомый голос позвал её – это был Вадим. Из мальчика он превратился в широкоплечего юношу:

– Мила постой!

Но Мила не остановилась: слёзы душили. Чтобы заглушить боль она бежала и бежала без остановки. Скорее, скорее, к Медее! Единственной подруге и наставнице! Девушка никогда не вернётся в родную деревню!.. Даже если об этом попросят.

Медея встретила Милу молчанием. Ни платья, ни корзинки с мухоморами ей не было жаль. Жаль было только одного: помочь Миле она не в силах.

Успокаивающий чай – это всё, что Медея могла. Хотя бы чай!..

– Уйду в город жить, – в сердцах выпалила Мила.

Медея только покачала головой:

– Это будет не твоя жизнь. Если ты так сделаешь, то проживёшь жизнь, кому-то что-то доказывая, а свою дорожку потеряешь навсегда!.. Мила, я знаю как тебе трудно, но… только простив их, ты обретёшь себя!

– Как вы с этим живёте? В деревне только и слышно о вас, что байки да сплетни! А вы всё равно приходите и помощь предлагаете.

Медея поправила цветы на столе и ответила:

– Я привыкла. Я просто делаю своё дело и буду делать его столько, сколько смогу. Что думают другие – меня не касается… Знаешь, есть одна деревня, привыкнуть к которой ещё труднее, чем к вашей. За горой меня почитают как богиню: приносят дары, поют песни, просят остаться с ними!.. И я тебе скажу, что испытание медными трубами куда сложнее осуждения и клеветы.

– А разве, если вы станете Богиней для них, то тоже потеряете себя? – спросила Мила.

– Ещё как! Заблужусь навсегда в гордыне и лицемерии! – засмеялась Медея, – не знаю как ты, но я не справлюсь с такой задачей. Хоть в той деревне мне и предлагают сделать школу левитации… Признаюсь, я давно мечтаю о настоящей школе. Но знаешь, чтобы учиться левитации нужно освоить много других уроков. А захотят ли они?..

– У них нет выбора! – ответила заметно повеселевшая Мила, – хочешь летать – учись остальному!

Вдруг на улице раздался какой-то шорох и в дверь постучали:

– Мила! – голос с улицы казался знакомым.

Мила вскочила:

– Как же так! Вы же говорили, что сюда невозможно пройти человеку. Пространство защитит!

– Так есть! Но есть одна энергия, которая сильнее страха. Ты должна понимать такие вещи…

Мила прижала руки к вспыхнувшим щекам. Дверь отворилась, и на пороге показался Вадим.