В лето 6733

Еда оказалась достойной. Не была она изысканной, ресторанной, но мясо прожарено с лучком в собственного производства подсолнечном масле, да и сметаны в него капнули, каша рассыпчата, но, на мой вкус, уж сильно переперченная, соленые огурчики с нарезанным копченым салом на отдельной тарелке. А борщ издавал вообще аромат уюта и дома. Еще два месяца назад я лично давал мастер-класс по готовке блюд, а готовить я всегда любил. И вкушая наваристый борщ, я осознал, что ученики превзошли учителя. И это отлично!

Через десять минут прибежал Тимофей что-то уточнить по правилам хранение продуктов, но я его осек.

— Ступай до свеев и кажи, что ожидать стану их у горнице для торга, також прознай, что за степняки, аль булгары тут, — дал я распоряжения, при этом не забывая закидывать очередные ложки борща в рот. Не совсем культурно, но уж очень вкусно.

— Так, боярин — то гость Атанас пришел на четырех ладьях на торг, да овец и коз привез, рухляди, аще чаво, — поведал, как ребенку Тимофей. Вот чего нет у местных людей, по крайней мере, не знати, так это понятия тона, интонации, мимики. Многие просто не умеют врать и сами как наивные дети.

— Добро, Лиса клич, кабы со свеями торг вел, токмо зброю пусть меньше торгует. Больше свечи, мед, хлебное вино, колбаса, три зеркала тако ж дам, да стекло. Ужо после зброя. Ступай! — сказал я и снова увлекся поеданием обеда.

Лис полностью оправдывал свое имя, которое по церковному звучало как-то не так, да и родители не давали парню такого имя, но за изворотливость и хитрость все прозывали отрока именно так, и мне его представили как «Лиса». Парень пришел учиться в воинскую школу с подачи Жадобы. Он прибился к ушкуйникам в Новгороде. Отец его разорился, и старшие братья растащили остатки отчего хозяйства. Лису же досталось пять гривен серебром, и парень жаждал открыть свое дело. Для этого семнадцатилетний парень обладал всем — умен, изворотлив, умеет торговаться и примечать людей, сам вот только часто выдает свои эмоции, но не все это видят. А еще у парня — феноменальная память. Именно на нем я захотел провести небольшой эксперимент.

В моих планах уже давно было создание системы обучения арабскому, или будет правильно сказать, индийскому счету. Мысли даже закрадывались о том, чтобы переманить к себе Фибоначчи, который, как я знаю, должен либо проживать в Пизе, либо еще находится при дворе императора. Этот итальянец стал одним из ярких проводников нового счета в Европе. И моя оценка, несмотря на нелюбовь к математике, как и у почти любого историка, такова, что именно математика сделала Европу промышленной. Понятия о геометрии были и на Руси и я с этим сталкивался, пытались делать и примитивные расчеты при помощи буквенно-цифровых обозначений. А встретился мастер, который участвовал в строительстве каменной церкви, что отлично ориентировался в римских цифрах. Вот только арабские дают больше возможностей. Так вот, этот парень уже за пять наших занятий не только освоил счет до тысячи, но и вполне начал разбираться в дробях.

Как сын купца, да и просто увлеченный человек, он может скоро и попробовать задачи того же Фибоначчи, те же уравнения с неизвестными. А я, надеюсь, нашел наставника в воинскую школу, ну или своего торгового представителя. Артиллеристам просто необходимы математические знания, а то прикидывать на палец, локоть или аршин никак нельзя. Да и метрическую систему как «великое таинство» буду давать только артиллеристам. Можно было использовать и местную, но я так и не смог добиться у кого-нибудь точного определения чему равен локоть, аршин, ведь у всех людей руки и тело разные. А верст по Руси вообще немерено, при том, что при стрельбе необходимы точные расчёты.

Стоял остро вопрос о создании учебного заведения, но специалистов нет, что было кому преподавать. А, если и появятся такие уникумы, то можно и отделение при воинской школе открывать, или в ремесленном училище, которое в следующем году планирую, если финансы позволят, все же воины пока наиважнейший ресурс и требуют ну очень много серебра.

Глава 3. Игры кончились?

— Здрав будь, Боярин, — в комнату для переговоров вошел мой уже постоянный партнер Атанас.

Купец, а по совместительству и шпион, был одним из первых булгарских гостей, что решились после конфликта шестилетней давности с Булгарией заявиться на Русь. Сейчас же, как я могу видеть, дела у Атанаса все лучше и лучше. И одежда уже сплошь в золотых узорах и на пальцах прибавилось перстней, да с большими камнями. Четыре ладьи и думается, что есть еще немало и других новшеств.

— И ты здрав, гость Атанас! С чем пожаловал, друже? — спросил я и заключил в объятья булгарина.

Подобное панибратское отношение уже имело место быть при более ранних наших встречах, поэтому жест обозначал только одно — «я все еще к тебе хорошо отношусь».

— Вестимо, торг учинить, да молвить с тобой, друг, — булгарин растекся в улыбке — мечте стоматолога. Вот как можно так хорошо сохранить зубы, ни разу их не чистив?