В лето 6733

Однако, и игнорировать абордаж я не собирался.

— Пошли, Бер, — сказал я телохранителю и быстро перешел по мосткам, проигнорировав пролетевшую рядом стрелу.

На вражеском корабле свалки не было, обе стороны выстроились в линии и ощетинились. Все выжидали, и первым подал команду немецкий командир.

— Через шаг вперед, — прокричал он.

Что имел в виду рыцарь, было не особо понятно, пока немцы не начали действовать. Строй сделал шаг, и все воины синхронно выбросили вперед мечи. Сзади двухрядного строя стояли немецкие арбалетчики, которые уже не высовывались из-за спин пехоты, было еще пять воинов с алебардами на длинных древках, так же стоящих за рядами и ловчились ударить своим оружием через строй союзников. По всему кораблю валялись тела убитых и стонали тяжело раненные, которых не успели оттянуть на спины защитников.

— Сдавайтесь, это все бессмысленно, — прокричал я по-немецки, перекрикивая какого-то отчаянно вопящего раненого.

Однако, мое предложение решить проблему пленом, было проигнорировано и даже не последовало оскорблений, вражеский командир был собран и не разменивался на пустословие.

— Самострелы, — прокричал я, и уже взявшие в прицел немцев лучшие арбалетчики, набранные по конкурсу из числа воспитанников школы, выстрелили.

Болты полетели в открытие места рыцарей, несколько даже попали в забрало шлемов. Убитых, из примерно пятидесяти защитников корабля, было не больше десяти, так как воины были хорошо спрятаны под броню и за щитами. Только расчет был не столько на убитых, сколько выиграть одно мгновение между тем, как будут выбиты несколько воинов, но еще ряды не успеют сомкнуться.

— Бой, — прокричал я, и ратники пошли в атаку.

Впереди бежал Бер, занося вправо свой длинный смертоносный клинок. Таким приемом мой телохранитель хотел не столько убить врага или даже не одного, сколько внести сумятицу в рядах противника и расширить дыру в линии. И это ему удалось! От удара гигантского русича, двое немцев влетели в своих товарищей, что позволило сразу четырем русским ратникам вклиниться в ряды противника и уже заколоть двоих врагов.

Я сделал шаг в сторону воина, который был больше всего похож на командира этого отряда и был одет в типичную тевтонскую накидку. Меня заметили, и рыцарь вышел вперед. Казалось, что все люди, только что бескомпромиссно убивающие друг друга, обратили свое внимание на меня и этого рыцаря и ждут развязки намечающегося противостояния.

— Генрих фон Керпен, — произнес рыцарь и опустил голову в знак приветствия.

— Корней Владимирович, — немного растерянно произнес и я свое имя и так же, копируя противника, поклонился.

Видимо, весь церемониал был соблюден и рыцарь начал действовать. Он сделал два обманных движения в стороны, занося меч над головой, после чего резко перенес траекторию удара и рубанул сбоку. Если бы не отличная реакция, я мог бы и пропустить этот удар, но все же успел сделать шаг назад и меч рыцаря прошел в нескольких сантиметрах от моей шеи. Однако я успел воспользоваться тем, что меч немца пронесся мимо, не встречая преград из-за чего немного, но все же тевтон завалился и я рубанул саблей по бедру. Рыцарь от удара немного растерялся и попробовал отступить, но оперившись на ногу, которая только что получила удар меча, чуть похромал. Я сделал шаг в сторону и ударил рыцаря по «ведрообразному» шлему. Потом еще раз и еще. Шлем немного прогнулся, но самое главное — сместились прорези для глаз, и рыцарю стало явно затруднительно видеть. Я же не давал возможности рыцарю снять свой головной убор. Выбив из рук немца меч, а после и вырвав щит, я обратился к противнику:

— Скомандуйте сдаваться, не хочу быть палачом, ваши корабли уже обречены и три горят.

— Хорошо, но обещайте по чести обращаться с моими людьми, — обреченно глухо произнес рыцарь и отдал приказ сложить оружие.

По поводу трех кораблей противника я не блефовал, как и о том, что исход морского боя предрешен для рыцарей. Наша морская рать била немца и некоторые командиры абордажных команд решили использовать горшки с горючей смесью, которые предписывалось поджигать и кидать в противника, когда могут возникнуть сложности с абордажем. И сейчас уже не три, а пять кораблей разгорались, а их защитники, быстро снимая с себя брони, бросались в воду. Зато для наших кораблей создалось двойное превосходство е и уже силами двух кораблей шли на абордаж одного рыцарского.

Через три часа все закончилось, и обобранные немецкие корабли дрейфовали покинутые в Рижском заливе. Что делать с взятыми на абордаж кораблями, я не знал. Мы находились где-то в десяти верстах от основного флота вторжения, но еще раз дробить и без того малые корабельные команды не было возможности, и я приказал затопить восемь из отставших на плаву кораблей, погрузить на два трофея пленных, включая и еще четырех рыцарей, взятых в плен, и вести в Ригу, требуя быстрее Жадобу вновь присоединиться к празднику.