В лето 6746 года от сотворения мира (СИ)

— Долго решать будешь?

Вместо ответа я его спросил напрямую:

— Мечом хорошо владеешь?

— А ты спытай, — с вызовом так.

— Ты, сынок, со мной так не разговаривай. Не я тебя Христом Богом прошу, а ты меня Христом Богом просить должен. Не нравлюсь, так прощевай. Здесь пленных много.

И я встал.

— Подожди… Извини, старик. Возможность ты мне, конечно, рисуешь сказочную. Неправ я. Дали мне тут железом по голове. Болит сильно. Владею я мечом. Хорошо владею.

— Ну ка, Ибрагимка, прикажи принести сюда три щита, да пусть вырубят три палки с меч длиной. А из вас, охрана моя верная, кто желает Суздальца испытать?

Испытать захотелось всем троим.

— А ты, Суздалец, если развяжу, на людей не бросайся. Понял ли?

— Понял, старик. Развязывай.

Я не стал резать веревку — все добро хозяйское, так развязал. Суздалец потряс руками и стал разминать затекшие запястья. Росту он оказался (по новгородским понятиям) немного выше среднего, широк в плечах, и одного взгляда любому бы хватило понять — очень опасен.

Принесли щиты и палки. Суздалец взял свой «меч» и щит, да орлам моим и говорит:

— Давайте так, из вас — двое, я один.

Ребятки мои заржали в голос:

— Ну ты и забияка. Ладно, не изрубим тебя, так хоть поколотим, чтоб не задавался.

Сошлись они на небольшом клочке земли, рядом с оградой. Орлы мои (Мирон с Трифоном) стали расходиться, чтобы взять Суздальца в клещи. Тот плавно перетек в одну сторону, а потом стремительно вернулся и все трое как с цепи сорвались, бросились в одну кучу. Это в кино драки минут по 10 бывают. В жизни все скоротечнее. Из кучи малы вынырнул Суздалец и сразу разорвал дистанцию. Один из моих бойцов с недоумением потирал широкую красную полосу на своей шее. Суздалец ткнул палкой в моего третьего (Терентия):

— Возьми его «меч» и щит и продолжим.

Но я решил это «мероприятие» прекратить:

— Продолжать бой не будем. Мечом владеешь хорошо. Пойдем, продолжим разговор.

Подскочил Ибрагимка:

— Руки-то ему свяжи. Видал как он обычной палкой. А был бы меч…

— Не надо его связывать. Я почему-то думаю, что проламывать мне голову он больше не собирается. Ты, Ибрагимушка, погуляй немного, готовь пока остальных, а мы тут с Матвеем между собой посекретничаем.

Когда мы остались наедине, я сказал Суздальцу:

— Так вот, сегодня на твоих глазах я получу от Ибрагимки расписку в получении от меня за тебя и твоих людей выкупа. Выкупа, а не платы за раба. Позднее оформлю это как обещал. Правда, в расписку надо будет вписать твое настоящее имя, но пока для всех ты останешься Матвеем Суздальцем. Теперь, что я от тебя хочу. Я собираю большую дружину (около 1000 человек). Люди будут разные, с миру по нитке. Среди них надо будет подготовить 200 меченосцев. Я хочу, чтобы ты помогал мне в отборе и обучении этих людей. Хочу, чтобы ты через год повел их за собой в битву. После битвы, как бы она не кончилась, я отдам тебе этот обещанный документ и награжу так, как ты этого будешь заслуживать. В отличие от других твоих людей, работать будешь по договору.

— Суздалец усмехнулся:

— Но такой договор означает, что я становлюсь твоим рабом.

Это он прав. Человек так же мог стать рабом если стал управляющим дома или там дворецким, например, не заключив договора со своим хозяином, в котором было бы четко указано, что он по-прежнему оставался свободным.

— Нет, не означает. Будет договор, а в нем — специальная оговорка. Мне нет резона тебя обманывать. Со временем поймешь почему. Да ты и сам, я уверен, грамоту знаешь, почитаешь прежде, чем подписывать? Так ты согласен?

— Если все так, то, конечно согласен.

И через несколько минут:

— Ты возвращаешь меня к жизни, старик и скажу тебе так, нет, и никогда не будет у тебя более преданного человека, чем я. Никогда не успокоюсь, пока не верну тебе этот долг. Я имею в виду не деньги.

— Ну вот и славненько. И перестань называть меня стариком. Многие в Новгороде зовут меня Игначём, но ты зови Михаилом Игнатьевичем. Как у тебя ребята?

— Один к одному.

— Тоже…гм… суздальцы?

Матвей зямялся:

— Есть и суздальцы. Наверное.

Я оглянулся на Ибрагимку. Тот, стоя за спиной пленного, мерзко так ухмыльнулся и отрицательно качал головой.

— Больше мне не ври.

— Выросли мы вместе. Я им верю, они мне. Ты не будешь возражать, если я их сделаю сотниками, полусотниками, да десятниками? В бою каждый из них троих стоит. А в таком деле опора надежная нужна. И мне и тебе. И пусть пока суздальцами побудут.

— Ну суздальцами, так суздальцами. Вот пройдете с ними небольшой курс строевой подготовки и — ставь.

— А это еще что такое?

— Не все сразу. Ты лучше, пока мы здесь, подскажи, может еще кого из сидельцев местных мне посоветуешь?