В лето 6746 года от сотворения мира

— Но это не ответ.

— Я просто для начала хочу, чтобы ты, князь, понял одно: передвижение по заснеженным русским землям огромного количества монгольских коней это реальность. Здесь нужно объяснение этому, но невозможно отрицать того, что действительно имело и имеет место. Причин того, что нет массового падежа монгольских лошадей от бескормицы, довольно много, но, на мой взгляд, главная из них — это сами эти монгольские лошади. Они крайне неприхотливы, но энергичны, выносливы и надежны, хотя и небольшие и ростом в холке достигают всего-то 115–125 сантиметров.

— Я видел этих лошадок на торгу. Купцы монгольские с ними приезжали. Наши посмеивались, уж слишком эти лошади действительно низкорослые. У купцов этих, помню, мои дружинники все интересовались (с подначкой), что это за собак они с собой привезли, а те…

— Вот и зря посмеивались. Во-первых, это удивительно преданные и верные животные, которые в ответ на доброе к себе отношение готовы исполнить любой приказ своего хозяина. Кстати, они очень любят детей, и ты не поверишь, но в степи им часто доверяют их охранять. Во-вторых, эта лошадка, в силу густого шерстяного покрова и особенностей своего организма, легко переносит сильные холода и не требует конюшен для своего содержания зимой. Она привыкла обходиться малым количеством воды и ей часто достаточно снега под ногами. При этом она очень резва и вынослива и может под всадником проходить каждый день огромные даже для наших (особенно для рабочих) лошадей расстояния. Например, за один день она способна пройти треть пути между Новгородом и Новым Торгом.

— Да ну…

— Вот тебе и «да ну». Кроме того, монгольская лошадь имеет скорый, производительный шаг, довольно легкий галоп, хорошо плавает, отлично передвигается в песках, легко взбирается на холмы (сопки) и спускается с них. Они низкорослы, но и среди монголов редко встретишь огромного богатыря. Конечно, лошадки эти слабее наших боевых коней. Монголы это понимают и постоянно меняют их в походе на свежих, давая тем самым уставшим коникам отдохнуть.

— Но и эти лошадки не святым же духом питаются.

— Это так, но ты забываешь, что все степные породы лошадей отличаются крайней неприхотливостью в пище. И монгольская лошадь не исключение. Летом эти коники, как и наши лошади, едят траву, а вот зимой — добывают корм из-под снега. Отгребают его своими копытами да мордами и поедают сохранившуюся (замерзшую, прошлогоднюю и жухлую) траву с листьями, которые из-за своего состояния так и называют «ветошью». При этом, княже, хозяева никакого специального фуража им на зиму, как правило, не заготавливают, кроме разве небольшого объема на случай бескормицы в период сильных или продолжительных снежных буранов, когда такая добыча корма становится для их лошадей невозможной. Называется это «тебеневка» и наши лошади так не умеют. Понимаешь, княже, о чем я?

— Я знаю, что такое тебеневка, но она ничего не объясняет. При тебеневке лошади не работают, поскольку перед табунщиком ставится одна задача — сохранить поголовье животных до весны. Лошади мало передвигаются и пасутся целыми днями. Именно это позволяет им даже на ветоши сохранять неплохую упитанность. Но сейчас идет набег. Монголы на этих маленьких лошадках проходят каждый день невероятные расстояния. Их лошадям некогда рыть снег и искать под ним для себя корм. Кроме того, на одной «ветоши» столько и не проскачешь, тем более что всем им приходится везти или всадника, или груз. Добавим к этому зимние морозы, в которые любую лошадь надо кормить лучше, чем обычно. Часто монголы идут по льду рек. Какие там пастбища? Да и глубина снега в четверть сажени (50 сантиметров) уже будет непроходимым препятствием для столь низкорослых лошадок. Не так, что ли?

— Не так, княже. Во-первых, я не говорил тебе, что лошади монголов во время набега на Русь, питаются только подножным кормом. Но тебеневка все равно существует, это привычная для этих коников форма добычи пищи и она, в том числе, происходит в каждое свободное у лошадок время, а, значит, является большим подспорьем в организации их питания. Что касается глубины снежного покрова, то мне доводилось самому видеть просто огромное количество лабиринтов в снегу, глубиной больше аршина (71,12 сантиметра), причем не в поле, а в тайге, проложенных бродившими здесь в поисках «ветоши» точно такими же, что у монголов, лошадьми.

— Так что же они тогда еще едят? Сено? Откуда монголы его берут? Солому? На соломе лошадь долго не проживет. Зерно? Так я уже говорил, что слышал, что монгольские лошади его не едят.