Но вернемся к его очеркам о Златоусте.
В очерке «Первые стальные пушки», имеющем подзаголовок «История одного изобретения», П. Падучев полно и убедительно рассказал о жизни и работе П. М. Обухова на Урале. Автор подробно описывает подготовку и момент отливки первых стальных пушек — одновременно волнующий и ответственный, потом показывает их испытание стрельбой ядрами на берегу заводского пруда при стечении почти всех златоустовцев.
После удачного испытания, в августе 1860 года Обухова вызвали в Петербург, куда уже были направлены златоустовские стальные пушки. П. Обухов отливал их не один, помогали ему златоустовские мастера-умельцы своего дела. Одного из них — машиниста молота Падучев рисует живыми, запоминающимися штрихами.
«— Клади часы, не бойся, не разобью, — кричит машинист молота с вышки.
Часы клали, молот опускался на наковальню со всего размаху. Казалось, что от часов не должно бы остаться и следов, но их снимали с чугунной платформы невредимыми.
— Ах, шут тебя бери! — восклицала публика. — Ну, молодец же ты, Харитон, право слово молодец!
— Кто хочет кулак положить? — предложил Харитон.
— Ишь чего захотел! Так бы уж говорил прямо — голову…
— И голову все равно: цела будет. Ну, да голова у человека одна, а кулака-то два, если один размозжу, то другой останется… Эх, дураки! Клади кулаки смело… Али Харитону Ивановичу не верите?»{78}
Прочитаешь очерк и поверишь автору, что таким мастерам под стать любое сложное дело: открыть тайну булата, отлить первые стальные пушки, удивить мир своим умом, умением, изобретательством.
Примечателен и очерк «Уральская Калифорния». В нем автор умело использовал народные рассказы о золоте и золотодобытчиках, удачно и к месту привел странички истории Миасской золотой долины, рассказал о заселении ее сначала башкирами-кочевниками, потом беглыми русскими в XVIII веке. Падучев рассказывает, как эти люди на заре развития горнозаводского дела на Урале открыли сначала руды, а затем золотоносные пески, которые первоначально добывались беглыми каторжанами, жестоко эксплуатируемыми заводчиками.
Автор умело использует в очерке официальные документы, приводит конкретные цифры и факты, дает описания быта рабочих на рудниках и приисках. Тяжелая участь старателей ярко раскрыта на одном эпизоде — находке Никифора Сюткина, откопавшего осенью 1842 года самородок весом 2 пуда 7 фунтов и 91 золотник.
«— Ваше благородие! — осмелился произнести счастливец, переминавшийся с ноги на ногу у сарая.
— Что?
— Можно мне будет в Мияс сходить… к родным, домой… Потому очень уж сердце зашлось.
— Ступай!
В тот же день смотритель прииска сам отвез необыкновенный кусок золота к управителю завода, который командировал Шумана в Златоуст, для представления горному начальнику Аносову»{79}
.За находку самородка Сюткину определили премию в сумме 1266 рублей 60 копеек, а так как он несовершеннолетний, то признано было полезным выдать ему на руки только 66 руб. 60 копеек, а остальные деньги положить на хранение в государственный банк и по мере накопления процентов ежегодно ссужать его. Получив деньги, Сюткин отпраздновал счастье кутежам. Потом счастливец запил, был наказан розгами, и в конце концов умер в нищете.
Самородок Сюткина хранится в Алмазном фонде СССР. Это самый большой самородок, найденный в стране за всю историю золотодобычи: ему присвоено собственное имя — «Большой треугольник».
П. Падучев в этом очерке уделяет большое внимание Аносову, отмечает его исключительное трудолюбие, говорит о нем тепло и уважительно.