В любви дозволено всё

— Вы, очевидно, полагаете, что я торчу здесь, потому что мне очень нравится ваше общество? — Смахнув единственную слезу, которая каким-то образом умудрилась пробежать по щеке, Сьюзен уверенно подняла на него глаза. — Да знай я наверняка, что вы не будете в меня стрелять или… устраивать еще какие-нибудь гадости, я бы убралась отсюда с такой быстротой, что у вас только вихрь поднялся б в голове.

Хотя Уайлдер еще не размахивал пистолетом у нее перед носом, он, без сомнения, вооружен. Вероятно, прикрепил кобуру на поясе, тщательно спрятав оружие, под темно-синим свитером, какие носят в военно-морском флоте.

— Гм, убрались бы?

— Непременно.

Наблюдая за перемещениями Уайлдера по комнате, Сьюзен обратила внимание, что у него уже не такой замороченный вид, как прежде. Словно бы несколько спало напряжение, не дававшее ему расслабиться все последнее время. Его красивое лицо казалось задумчивым, будто разговор со Сьюзен дал ему пищу для размышлений. Может быть, не следовало так откровенно говорить о своих намерениях? Похоже, выпады Сьюзен задели похитителя за живое и сейчас он или обдумывает, как достойно ответить, или решает, что предпринять дальше. Как бы там ни было, они как были врагами, так ими и остались и обращаться с ним она будет соответственно.

С этой мыслью Сьюзен принялась осматривать поднос, принесенный стражем. На подносе оказалась яичница из слегка взбитых яиц, чуть смазанные маслом тосты, апельсиновый сок, стакан молока, кувшинчик кофе. Принес Уайлдер и вилку и ложку из пластмассы. Ножа — настоящего — не было, конечно, и в помине. Такая ошибка ему бы дорого обошлась. Хотя у Сьюзен потекли слюнки, а в животе заурчало, она повернулась спиной к еде. Лучше умереть с голоду!

— Ешьте! — приказал Уайлдер, придвигая кресло от письменного стола, в которое и уселся.

— Я не голодна, — упорствовала Сьюзен, решившая сопротивляться любым способом.

— Все равно поешьте.

— Не буду.

Он вскочил и мгновенно оказался рядом со Сьюзен. Уайлдер возвышался над ней наподобие башни, сложив руки на груди, как заправский надсмотрщик.

— На вашем месте, миссис Ранделл, я бы выполнял все требования, — принялся увещевать он свою пленницу голосом, от которого мороз дерет по коже не хуже, чем от вопля людоеда-дикаря. — Я не получал приказа отделаться от вас — по крайней мере пока. Но это не означает, что я не могу быть весьма неприятным, если меня вывести из себя. А потому советовал бы вам быть немного покладистей.

Потрясенная, Сьюзен на какой-то миг подняла голову и расширенными от ужаса глазами впилась ему в лицо. Под этим взглядом Фрэнк с трудом удержался, чтобы не плюхнуться рядом с ней, не обнять, не рассказать, кто он такой на самом деле. Но минутная слабость прошла, и он быстро овладел собой.

Поначалу Уайлдера просто ошеломило невероятное предположение Сьюзен. Как можно было принять его за сообщника Люка Трейдера? Неужто неустанная забота о ней в те дни, когда она металась в жару, ничего ей не подсказала? Хотя, с другой стороны, разве не он подсунул ей отраву, не он организовал похищение? Конечно, живя в своем тесном домашнем мирке, вращаясь в кругу знакомых художников и издателей, она никогда в глаза не видала королей наркомафии или их подручных. Откуда ей было знать, что они из себя представляют? Само собой разумеется, Сьюзен не имела ни малейшего понятия о том, как бы с ней обращались, будь Уайлдер одним из них.

К этому времени она умирала бы медленной смертью в полном одиночестве, в темноте и смраде. Или благодаря своему слишком уж острому язычку, возможно, была бы уже мертва. Даже он, выдержанный и невозмутимый человек, и то не раз испытывал желание придушить Сьюзен.

Пусть пребывает в заблуждении, будто Уайлдер служит Люку Трейдеру, лишь бы не ерепенилась и не выкидывала фокусы. Уайлдер предчувствовал, что по мере того, как к Сьюзен будут возвращаться силы, она будет становиться все упрямее. Черт побери, с ней бы и у святого лопнуло терпение! При таком несносном характере, стоит ей узнать, что Уайлдер — заместитель начальника полиции и вопреки ее воле, да к тому же по указанию отчима лишает ее свободы, как она тут же поднимет открытый бунт.

Двух мнений быть не может: в таком случае Фрэнку придется держать ее круглые сутки под замком до тех пор, пока не закончится судебный процесс, не то эта леди наломает таких дров! Крутые меры ему не по вкусу, но что делать, если Сьюзен отказывает здравый смысл. И хотя Уайлдер останется строго в рамках полномочий, он прибегнет к своего рода предварительному заключению — правда, лишь в самом крайнем случае.

А пока суд да дело, пусть думает о Фрэнке все, что ей заблагорассудится. Лгать, конечно, отвратительное занятие, но и невооруженным глазом видно, что Сьюзен становится намного сговорчивее, когда ее немного припугнуть или подпустить строгости. Если не давать ей спуску, она едва ли отважится на какую-нибудь глупость, которая могла бы навлечь беду на них обоих.